Глава VIII
О РАБСТВЕ И СВОБОДЕ ВО ФРАНЦИИ ДО И ВО ВРЕМЯ РЕВОЛЮЦИИ
У нас вошло в привычку насмехаться над каждым, кто превозносит первобытное состояние и противопоставляет его цивилизации. Хотелось бы мне, однако, послушать, что можно возразить на такое, например, соображение: еще никто не видел у дикарей, во-первых, умалишенных, во-вторых, самоубийц, в-третьих, людей, которые пожелали бы приобщиться к цивилизованной жизни, тогда как многие европейцы в Капской колонии и обеих Америках, пожив среди дикарей и возвратясь затем к своим соотечественникам, вскоре вновь уходили в леса. Попробуйте-ка без лишних слов и софизмов опровергнуть меня!
Вот в чем беда человечества, если взять цивилизованную его часть: в нравственности и политике зло определить нетрудно — это то, что приносит вред; однако о добре мы уже не можем сказать, что оно безусловно приносит пользу, ибо полезное в данную минуту может потом долго или даже всегда приносить вред.
Труд и умственные усилия людей на протяжении тридцати-сорока веков привели только к тому, что триста миллионов душ, рассеянных по всему земному шару, отданы во власть трех десятков деспотов, причем большинство их невежественно и глупо, а каждым в отдельности вертит несколько негодяев, которые к тому же подчас еще и дураки. Вспомним об этом и спросим себя, что же думать нам о человечестве и чего ждать от него в будущем?
История — почти сплошная цепь ужасов. При жизни тирана эта наука не в чести, однако преемники его дозволяют, чтобы злодеяния их предшественника стали известны потомству: новым деспотам надо как-то смягчить отвращение, которое вызывают они сами, а ведь единственное средство утешить народ — это внушить ему, что его предкам жилось так же худо, а то и еще хуже.
Природа наделила француза характером, роднящим его с обезьяной и с легавой. По-обезьяньи склонный к проказам, непоседливый и втайне злобный, он подл и угодлив, как охотничий пес, который лижет руку хозяину, когда тот бьет его, безропотно позволяет брать себя на сворку и скачет от радости, стоит его спустить с нее во время охоты.
В старину государственная казна именовалась «Королевской копилкой». Потом, когда доходы страны полетели на ветер, слово «копилка», утратив всякий смысл, стало вызывать краску стыда, и его заменили простым названием — «Королевская казна».
Самым неопровержимым доказательством принадлежности к дворянству считается во Франции происхождение по прямой линии от одного из тех тридцати тысяч человек в шлемах, латах, наручах и набедренниках, чьи могучие, закованные в железо кони топтали копытами семь-восемь миллионов наших безоружных предков. Вот уж что поистине дает бесспорное право на любовь и уважение их потомков! Эти чувства усугубляются еще и тем, что дворянство пополняется и обновляется людьми,[131] которые приумножали свои богатства, отнимая последнее у бедняка-недоимщика. Гнусные людские установления, предмет презрения и ужаса! И от нас еще требуют, чтобы мы чтили их и уважали!
Капитаном первого ранга может быть лишь дворянин[132] — вот условие не более разумное, чем, скажем, такое: матросом или юнгой может стать только королевский секретарь.[133]
Почти во всех странах лицам недворянского происхождения возбраняется занимать видные должности. Это одна из самых вредных для общества нелепостей. Мне так и кажется, что я вижу, как ослы воспрещают коням доступ на карусели[134] и ристания.
Природа, вознамерившись создать человека добродетельного или гениального, не станет предварительно советоваться с Шереном.[135]
Неважно, кто на троне — Тиберий[136] или Тит:[137] в министрах-то ходят Сеяны.[138]
Если бы мыслитель, равный Тациту, написал историю наших лучших королей и перечислил там все до одного случаи произвола и злоупотребления властью, в большинстве своем преданные сейчас полному забвению, нашлось бы мало государей, чье царствование не внушило бы нам такого же отвращения, как и времена Тиберия.
Можно с полным основанием утверждать, что правопорядок в Риме кончился вместе со смертью Тиберия Гракха.[139] В ту минуту, когда Сципион Назика вышел из сената, чтобы расправиться с трибуном, римляне поняли, что отныне диктовать законы на форуме будет только сила. Именно Назика, еще до Суллы,[140] открыл им эту зловещую истину.
131
132
133
134
139
140