Я не стал намекать, что бравые сыщики могли банально «проворонить» вывоз коллекции за границу. Впрочем, Лихачев и сам наверняка это допускал, он ведь далеко не дурак.
— Вот видишь! – воодушевился тогда я. – Организаторы кражи не найдены – это раз, старогорцы установили, что Аленкова и есть наводчица – это два. Не кажется тебе, что нашелся посущественней мотив убить Аленкову, чем ревность? Моего клиента нужно выпускать. Ты с Зайцевым говорил?
— Зайцев упертый... — поморщился Вова. — Ему доказательства нужны. "Против" Аленкова доказательства есть, а "за" — нет, только косвенные. Он не собирается его освобождать даже под подписку о невыезде. Главное доказательство – двадцать восьмого, за день до того, как нашли труп Аленковой, её муж был в городе. А что он здесь делал и зачем приезжал, он говорить отказывается.
Так ни о чем и не договорившись, мы с Лихачевым разошлись, но взяли друг с друга слово, что созвонимся, как только станет что-то известно.
Еще во время службы в РУВД я понял, что восемьдесят процентов работников правоохранительных органов это лентяи, мучимые единственным вопросом, где бы заработать денег. Как говорят гуманисты, не они такие, жизнь такая. К этим-то восьмидесяти процентам я, ни минуты не сомневаясь, причислял и следователя Зайцева. Так прытко он взялся за Аленкова по одной лишь причине – Аленков сам шел в руки. Представляю, как он на месте происшествия рвал на себе волосы и кричал, что это он во всем виноват. Разумеется, что когда появились намеки, что это убийство, первый, на кого примерили на роль убийцы, был Аленков. Ну а в дело, соответственно, вносились исключительно те факты, которые эту версию подтверждали.
Потому, выводам Зайцева я не очень-то доверился. Вместо этого, сделав себе копии заключения судебного медика, поехал за консультацией к независимому эксперту. К Наденьке, конечно. Дома у Аристовых трубку упорно не поднимали. Я ужаснулся: неужто на работе? Ну так и есть: детей бабушка с дедом забрали на дачу, а скучающая Надя не нашла лучшего развлечения, чем поехать на службу - в морг.
Надя после школы, как и планировала, поступила в медицинский, точнее, в Военно-Медицинскую Академию. Когда-то мечтала она стать хирургом, как отец, ну а потом переклинило что-то, пошла в судебную медицину. Сейчас Надя возглавляет целый отдел и носит погоны майора медицинской службы. В общем, моей любимой женщиной я имею все основания гордиться.
Наденька сидела, конечно, не в морге. Это мне, гражданскому, все здание ее службы чудится одним огромным прозекторским отсеком, а вообще у нее там довольно мило: отдельный чистенький кабинет и цветочки на подоконнике.
— Она отравилась не таблетками… — минуты полторы просматривая бумаги, выдала Наденька.
— А чем?
Я отставил чашку с чаем и ждал, что Надя вот-вот скажет что-то очень важное, что позволит в два счета освободить Аленкова.
— Капсулами! – Многозначительно, будто это невесть какая важная информация, закончила она и, довольная, потянулась к коробке с печеньем. Только потом, доев печеньку,, Наденька изволила пояснить: — В желудке и пищеводе медик нашел полурастворившийся желатин. Оболочки капсул делают из желатина. Странно, что следователь не сделал из этого выводы.
— Какие выводы? – Наденька – единственный человек в мире, перед которым я, не глупый в общем-то мужчина, чувствовал себя дураком. Но она же и единственная, перед кем я этого не стеснялся. – Ну не таблетки она приняла, а капсулы – какая разница?
— Разница в том, что фенобарбитал в капсулах не выпускают – только в таблетках.
— Хочешь сказать, что она отравилась не фенобарбиталом?
Надя закатила глаза:
— Никитин, не расстраивай меня. Хочу сказать, что она отравилась фнобарбиталом, но, так как его выпускают только в таблетках, то твоя Аленкова перед самоубийством растолкла приблизительно восемь пачек фенобарбитала, пересыпала получившийся порошок в капсулы из—под другого лекарства, а все упаковки тщательно уничтожила.
Она замолчала и потянулась за очередной печенькой. А я с умным видом кивал, боясь выглядеть в глазах Нади еще большим идиотом. Но, поняв, что до разгадки я сам так и не додумаюсь, все же спросил?
— А как ты думаешь, зачем ей такие сложности?
— Ей-то не за чем, но, если допустить, что это было все же убийство, и кому-то понадобилось выставить его самоубийством…
Дальше я уже и сам сообразил: убийце не нужно было дожидаться, когда Аленкова примет фенобарбитал и забирать упаковки. Он заранее – за неделю, может, даже за месяц или два – принес в квартиру капсулу с порошком фенобарбитала и подбросил ее во флакон с какими-нибудь другими капсулами – вполне безобидными. А дальше ему оставалось только ждать, что рано или поздно она ее примет!