– У Голсуорси не может быть корешка, и Голсуорси не может быть корешком, – проворчал он. – Что ты имеешь в виду? Кореш Голсуорси – куда ни шло. Но ты опоздал родиться. И даже если бы не опоздал, он не допустил бы в отношении себя подобное панибратство.
Юрий Львович валял дурака. Я давно уже был в курсе, что некто свыше выдал ему однажды лицензию на охрану русского языка и с тех пор шеф борется за его чистоту не покладая рук. Поэтому у семи часов вечера, например, по его версии, не может быть никакого района, равно как и области. И цена, например, по Юрию Львовичу, не может быть ни дешёвой – ни дорогой.
Я решил с ним не спорить за неимением шансов на победу.
– Вы считаете, что книга должна иметь какое-нибудь повреждение в виде надломанного угла или что-нибудь в этом роде?
– Не обязательно, но возможно. Человек, труп которого лежит на полу, вероятно, выронил книгу из рук, находясь в положении стоя. В общем, углов книги ты не видишь.
– Нет, не вижу. Вы полагаете, что убийца мог предусмотреть повреждение книги?
– Возможно, хотя маловероятно. Ошибка с тапочками даёт повод усомниться в его предусмотрительности.
– А мне кажется, – возразил я, – что одно из другого не следует. Ошибка с обувью – всего лишь результат поспешных действий.
– Готов согласиться. А зачем ему понадобилась книга? – спросил шеф.
Он меня экзаменовал. Я угадывал это по тону, каким он задавал вопросы. Он спрашивал, как спрашивают, когда заранее знают ответ. Я давно уже – так мне, по крайней мере, казалось – перестал обращать на это внимание.
– Чем-то же госпожа Ревун должна была заниматься в каминном зале поздним вечером или ночью.
– Верно. А не проще было включить телевизор?
– Тоже верно, – подыграл я шефу. – Но убийца знал, что госпожа Ревун любит допоздна читать книги и не смотрит по ночам телевизор. Её поведение не должно было показаться странным. Её родственникам, например.
Шеф удовлетворённо хмыкнул.
– Это надо будет выяснить. Сделай себе пометку, пожалуйста.
Я достал из стола миниатюрный – походный, как я его называл, – блокнот и к пожеланию шефа добавил свой вопрос:
– Кроме этого, надо выяснить, имела ли хозяйка привычку ходить по дому без нижнего белья.
– Это тоже отметь. На каком-то снимке я видел кресло. Посмотри, это случайно не кресло-качалка?
– Да, было, сейчас найду. – Я защёлкал мышкой… – Действительно кресло-качалка.
Я знал, что шеф специально навёл меня на кресло, чтобы посмотреть, как я буду рассуждать по этому поводу. Иногда мне казалось, что он играет со мной как кошка с мышкой. Я понимал, что это только для моей же пользы, но самолюбие всё равно страдало.
– Кресло-качалка у камина, что может быть лучшим местом для чтения книги поздним вечером, не правда ли? – промурлыкал шеф.
– Затрудняюсь ответить, шеф, никогда не имел ни камина, ни кресла-качалки в отличие… – начал я и осёкся.
– Ты хотел добавить «в отличие от некоторых», но вовремя спохватился, потому что вспомнил, что не видел у меня дома ни того – ни другого.
– Юрий Львович, у вас ещё и телепатические способности.
Шеф не обратил внимания на мою иронию.
– Так почему труп госпожи Ревун не оказался в кресле?
Я начал размышлять.
– Кресло – это прекрасное место и для чтения более чем естественное. Поэтому желание посадить труп в кресло возможно и было.
– Или даже попытка, – уточнил шеф, – если только преступник был не один.
– Да, ему требовался помощник, – согласился я. – Посадить труп в кресло-качалку в одиночку совсем не просто. От любого неловкого движения кресло едет на своих полозьях по ковру как по маслу. А госпожа Ревун, судя по фотографиям, была высокой и крупной женщиной. И если вы посадили труп неудачно, не слишком ровно, например, или у трупа задрался халат или сбился на сторону, поправить всё это, снова не подняв труп с кресла, практически невозможно. Вот если бы преступников было двое, второй мог хотя бы придержать кресло.
– Достаточно, кубики сложил, – остановил меня шеф.
– Поэтому пришлось положить труп на пол, – закончил я. – На мой взгляд, слишком аккуратно.
– Откуда принесли труп? – спросил Юрий Львович.
– Вероятнее всего, из спальни. Её отравили… Наверное, отравили, – добавил я c сомнением, научившись у шефа избегать категоричных выводов в начале расследования. – Или снотворное. Отравленный человек чувствует недомогание и идёт в спальню.
– Строго говоря, мы с тобой не знаем, куда направляется отравленный человек, – улыбнулся шеф.