размещались скульптуры голых Нарциссов. А сверху над столом
висела шикарная люстра.
Мажордом в белых перчатках налил всем брюссельского супу и
роздал ложки.
-Приступим, господа.- Сказал Борис Аркадьевич, засовывая за
воротник салфетку.
Загремели ложки. Все кушали с аппетитом. Одна Анна Ильинична
чего-то ерзала задницей на стуле и почти ничего не ела.
-Что это ты, душенька, супчик совсем не кушаешь?- Обратился Борис
Аркадьевич к супруге и рыгнул.
-Что-то не хочется.- Соврала Анна Ильинична.
-А зря. Супчик наваристый.- Князь вынул изо рта лавровый лист и
положил его на край тарелки.- Кстати, господа, был я тут у
губернатора. Кушали паштеты. Парадоксальное блюдо...- князь не
закончил- Анна Ильинична наступила ему под столом на ногу и
выразительно на него посмотрела.- Ну... ладно.- Сказал Борис
Аркадьевич после вынужденной паузы,- потом расскажу. После
обеда.
"Это навряд ли". - Ухмыльнулась про себя Анна Ильинична.
Генерал Полосатов первым доел свой суп.
-Эй, морда, иди сюда!- подозвал он мажордома.- Плесни мне еще
половничек.
В это время дверь распахнулась и вошедший лакей объявил:
-Его сиятельство, граф Плеткин!
В залу вбежал запыхавшийся граф.
-Что ж это вы, милейший, опаздываете?- Обратился к нему Борис
Аркадьевич.- А мы уже весь супчик скушали. Вашу порцию генерал
Полосатов изволил доесть. Эй!- крикнул он лакею.- Тащи еще прибор
его сиятельству!
- Может мой докушаете?- Предложила Анна Ильинична.- Я, право
слово, к нему не притронулась.
- Это правда.- Подтвердил Борис Аркадьевич.- Может, ложку только и
отхлебнула. Да ты и сам, сударь, видишь- полная тарелка.
-Извольте-с. Я с превеликим удовольствием.- Поспешно согласился
граф. - С утра, знаете ли-с, не жрамши. Аж в брюхе урчит.
Граф Плеткин уселся за стол. Ловко орудуя ложкой, он докушал суп
Анны Ильиничны и облизал прибор.
Генерал Полосатов тоже докушал свой суп. Он перевернул пустую
тарелку и застучал по ней ложкой.
- Ба!- неожиданно громко вскрикнул граф Плеткин.-Затылкина! И ты
здесь?! А я тебя сначала и не заметил!- Граф крикнул так громко, что
от неожиданности генерал Полосатов уронил ложку под стол и полез
ее доставать. "Эва, какие пухленькие ножки у Анны Ильиничны!
восхитился генерал, сидя пол столом.- Не худо бы было к ней
пристроиться!"
-Сегодня один тоже меня не заметил,- съязвила Затылкина,- так этот
субъект потом у меня с чулками на морде вокруг стола бегал. Под
видом быстроногого слона. Пока не скувырнулся.
-Бу-га-га-га-га!- Прыская супом, заржал барон фон Фуйберг.
-Вы, Карл Иванович, супом на соседей брызгаетесь.-Укоризненно
сказал князь Термитов, вытирая баронский суп с лица салфеткой.
Это не вежливо. Я с вами больше рядом не сяду.
- Бу-га-га-га-га! Вот и жена мне все время то же самое говорит!
Обрадовался барон.- Прямо теми же словами! Щас в Пруссии она.
Воду хлещет!
Внесли свинину с гречневой кашей и разложили по тарелкам. Все
стали энергично кушать. Генерал вылез из-под стола и
присоединился к остальным.
- Я тут, господа, одну занимательную вещицу прочел.- Сообщил граф
Плеткин.- Роман про трех братьев. Не упомню в точности как
называется. То ли "Братья Конокрадовы", то ли "Паровозовы".
Хотите, расскажу?
- Просим, просим, Петр Андреевич.- Захлопал в ладоши Борис
Аркадьевич.
- Ну... тогда слушайте.- Плеткин подпер щеку кулаком и начал.- Жили
были три брата. Один хороший. Другой гад. А третий ни то, ни се.
Полугад, по-нашему, получается. Их папа был нечистый на руку
купец. Такой уж он, как говорится, родился. Ничего тут не поделаешь.
Папа купец со своим средним сыном-полугадом, не взирая на
разницу в годах, полюбили одну и ту же особу, которая, в свою
очередь, была моложе этого сына на тринадцать лет. Особа эта
любила проводить время, окруженная поющими и танцующими
цыганами, по очереди- то с папой, то с сыном. "Митенька, Митенька!
голосит, бывало, Грушенька.- Ох, и угорелая я особа!" Это значит они
с сыном гуляют.Значит, идет пьянка-гулянка. Дым, как говорится,
коромыслом и все такое. Потом, главное дело, у сына деньги
кончаются- она тогда к папе бежит праздновать именины сердца. А
сын чувствует, что она сейчас к папе отправится, и подкарауливает
ее в кустах. Засаду, значит, в кустах оборудовал. А она тоже, не будь
дурой, чувствует, что папин сын ее в кустах подстерегает, и тогда
устремляется к папиному дому обходными путями, пробираясь через
колючки то ползком, то мелкими перебежками. Ба!- смотрит она- вот
уже и папин дом. На крыльце стоит сам папа, окруженный цыганами.
Они поют и пляшут. Грушенька подгребает к папе. Он наливает ей
чарку вина и дарит бусы.
Ну все. Точка!- Сыну это дело надоело- Сколько, думает, можно в
кустах сидеть без денег?! - Он из кустов вылез и папу застрелил. А
папа полез в карман за пистолетом, да не успел. Сын в него первым
выстрелил. Угробил, мамочки, родного папу! НИ-ЗА-ЧТО! А, кстати,
пистолета у папы в кармане никакого и не было. Пистолет у него в
других штанах остался. В парадных...
- С лампасами?- перебил Плеткина генерал Полосатов.
- Нет. Просто от выходного костюма. Клетчатые.- ответил Плеткин.
- А. А то я и думаю: откуда у штатского штанам с лампасами быть?
успокоился генерал.
- Ну так я, господа, продолжаю,- сказал Плеткин.- В клетчатых,
значит, пистолет остался. Ну, а хоть бы и в этих штанах пистолет
был- он его так и так достать бы не успел. А сын был военный,
рискованный, и штаны у него были всего одни...
-Как у графа Пардонова!- Захихикал Фуйберг. Анна Ильинична гневно
засверкала глазами.
- Господа! Ну что вы, право слово, меня все время перебиваете?! Я
так никогда не закончу!- Раздосадовался Плеткин.- Так вот... Штаны у
его военного сына были всего одни. С пистолетом. Ошибка
исключена.
А у папы, кстати, было трое слуг. Одна пожилая женщина- кухарка.
Другой- верный слуга, больной радикулитом. И еще один молодой
негодяй повар, который в середине всей этой истории повесился.