На крупной картине ( 212х106 см)
Н.А.Ярошенко "Всюду жизнь" Лев Толстой,
Максим Горький, Гоголь (опять же) и жена
одного из них с ребенком сидят за решеткой,
ловят голубей.
Неправильна по композиции картина
С.В.Иванова "Приезд иностранцев ХVII века",
потому что гвоздь программы- иностранцы
задвинуты на задний план, и оттуда едва
различимы. На переднем же плане явно
никакие не иностранцы, потому что у них
бороды, нет иностранной формы, и они
держат баранки.
Переходим дальше.
Перед нами картина А.Е.Архипова
"Прачки". Одна прачка стирает, другая
думает. Еще две сзади. Всего- четыре.
З.Е.Серебрякова нарисовала свой
автопортрет "За туалетом". Не могла
выбрать место получше.
На картине П.А.Федотова "Завтрак
аристократа" нарисованы- сам аристократ,
его любимая собака породы пудель, и
гарнитуры. У аристократа в комнате висят
картины в рамах. На одной из них
изображена лежащая на боку, передом к
зрителям, голая Венера. Многие читатели
журнала задают нам один и тот же вопрос:
"Почему Венеры на всех картинах лежат на
боку, либо на спине передом к зрителям?
Хотелось бы осмотреть их полностью, так
сказать в полном кругозоре." Тут, мне
думается, вот в чем дело: на боку и на спине
у Венеры, по всей видимости, от
постоянного лежания на боку и на спине,
образовались пролежни. И если ее (Венеру)
перевернуть на живот, тогда бы это была
уже совсем другая картина. И, вряд ли,
какому-нибудь художнику пришла бы в
голову фантазия назвать ее "Венерой". Сами
понимаете: пролежни- это пролежни. В мире
прекрасного им места нету.
Вот художник Шишкин, если помните,
нарисовал картину "Утро в сосновом лесу".
На ней вот что: посредине деревьев сидит
медведь, сбоку еще медведи поменьше. Ему
же не пришло в голову назвать эту картину
"Венеры в сосновом лесу"? Кстати, о
медведях. Есть мнение, что медведей
нарисовал не он, а другой, один его
знакомый. Этот знакомый запросто мог
пририсовать туда заместо медведей Венеру
пролежнями вперед. Знакомый подумал,
подумал и не стал. "Шишкин,- думает,- мне
друг и может еще пригодиться. Я его не
подведу!" И нарисовал медведей, как
договаривались. Наутро Шишкин проснулся,
соскочил с постели и бегом в мастерскую
картину смотреть. Прибегает туда- глядит
все честь по чести. К елкам медведи
пририсованы. Неплохо смотрится. А в углу
мастерской на оттоманке приятель спит.
Устал, мил человек, медведей рисовать.
Шишкин на нем одеяло поправил, картину в
бумагу завернул и понес ее к купцу
Третьякову, крупному коллекционеру
медведей. По дороге Сурикова встретил.
Сурикову показал. Ему тоже понравилось.
"Смелая- говорит- картина. Особенно,
медведи хорошо вышли. Признавайся, кто
это тебе медведей тут пририсовал?" "Это я
сам!"- врет Шишкин."Да ладно врать-то,
Шишка Еловая!- Говорит Суриков.- Ты, я
помню графиню Мордвинову в лесу рисовал,
и то у тебя какой-то мужик с бородой
вышел." "Сравнил тоже,- отвечает ему
Шишкин,- там графиня, а здесь медведи.
Медведей-то я рисовать умею." И побежал
дальше.
Приходит Шишкин к купцу, разворачивает
бумагу. Купец так и крякнул: "Шикарная,
говорит,- картина! Убедительный портрет!"
Цену дал хорошую. На прощание, пока
Шишкин деньги в карман прятал, купец ему
говорит: "Жаль ты цыган к медведям не
подрисовал. Зело я их люблю, как они
поют." "Ладно,- говорит Шишкин,- время
будет, забегу, подрисую." "Давай, забегай.
говорит купец.- Смотри, не обмани!" Шишкин
убежал с деньгами, только его и видели.
Бежит он по улице и думает: "Еще чего!
Цыган ему рисуй! Стану я цыган рисовать, а
вдруг опять какая-нибудь графиня
Мордвинова с бородой получится. И так
сойдет." Вот что нам рассказывает история о
том, как живописец Шишкин обманул купца
Третьякова...
Пардонов оторвался от листа. "Ну,- Подумал он,- для одного
номера достаточно будет." Он обмакнул перо в чернила и приписал
крупными буквами:
ПРОДОЛЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ.
Граф Патронов.
Пардонов сложил листки вчетверо и засунул в конверт. "Ну вот,- он
откинулся на спинку стула и потер руки,- готово! Штаны, считай, в
кармане!"
Глава 9
Конец кровожадного факира.
В ноябре ударили морозы и выпал снег. В доме княгини Софьи
Петровны Кресловой давали бал. Перед балом был устроен
благотворительный спектакль, все средства от которого
предполагалось истратить на шерстяные носки для нуждающихся. В
одной из комнат поставили импровизированную сцену с занавесом.
Для занавеса графиня Затылкина пожертвовала шторы из своей
гостиной. Ровно в шесть публика расселась на специально
наставленные стулья. В первом ряду сидел автор пьесы- граф
Пардонов. Он нервно ерзал на стуле, крутил пуговицы, и трогал себя
за нос.
В публике шушукались.
- Здравствуйте, ваше сиятельство. Как поживаете?
- Спасибо. Зашибись.
- Смотрите-ка, занавесочки-то, кажись, из Затылкинской гостиной
снятые...
- Чего сегодня представлять будут, не знаете?
- Да, вроде, Пардонов чего-то написал. Как будто про индейцев. Или
про банкиров. По-моему, "Конец жадного банкира" называется.
- А, я эту историю знаю. Там вот про что. У одного папы было много
денег. Целых шесть сундуков. Он их всю жизнь собирал.
Помаленьку. Приходит, значит, к нему сын и говорит: "Папа, дай
денег на мелкие расходы." Папа отвечает: "Не, не дам! У тебя свои
есть."- Жалеет, значит, деньжат давать. Сын тогда отвечает: "Нету. Я
их профукал."- И карманы выворачивает- показывает, что,
действительно, мол, нету. "Дай, папа, денег."- говорит. "Не дам и
все!- Папа отвечает.- Точка! И, вообще, мне в подвал пора- деньги
считать!" А сын, значит, побежал, короче, к царю. Жаловаться на
папу. Прибегает, короче, к царю. Царь на троне сидит, ногти
напильником точит. Сын подбегает- бух в ноги! "Не вели казнить,
ваше сиятельство! Папа денег не дает! Жмот!" Царь как вскочит: