Но для меня, Флава, ты превыше всего, ты сама – благовоннейший сосуд, сладчайшая резеда, драгоценнейший аравийский бальзам! Поэтому ради тебя я готов на большее, чем караулить под балконом, на большее, чем паломничество, чем заклад плаща, – я останусь жить, если ты того потребуешь!..
– Ты опять себя выдаешь, Шампавер, ты что, готов? Скажи мне об этом, прошу тебя, вспомни свое обещание!
– О нет, не то, я хочу сказать, что, если бы я был готов к небытию, а ты бы захотела, чтобы я жил, я остался бы жить.
– Шампавер, ты кощунствуешь. Говоря так о небытии, ты жестоко меня терзаешь!.. Посмотри на небеса, изрезанные зарницами, на равнину, на эти горы, на величественную природу! Посмотри на меня! А после этого, если можешь, верь в небытие!
– Как и ты, Флава, я когда-то любил стихи и высокие слова.
– Увы! Если нам не дано возродиться для счастья в вечности, все было бы слишком ужасно! Жизнь полная страданий и напастей и ничего потом?
– Небытие.
– О! Ты же не веришь в небытие!
– Нет! Я в него верю! Люди – трусы, они боятся уничтожения; они сочинили себе будущую жизнь по своему подобию, они баюкают себя и упиваются ложью, которую сами придумали, и довольные этим открытием, умирая на железной койке, они, как безумные, с дурацким смешком на губах, говорят вам: «Прощайте! До свидания, я отправляюсь в лучший мир, мы увидимся там, на небесах!». А потом, с еще более дурацким смехом, наследники, затаив радость в сердце, ответствуют: «Прощайте! Счастливого пути! Мы скоро последуем за вами, припасите нам местечко в райской обители».
Так вот, не будет этого! Несчастные идиоты, вы пойдете туда же, куда идет все, в небытие!.. И я вам это говорю, негодяи, лицом к лицу со смертью и одной ногою в могиле! Не хочу другой жизни, довольно с меня и этой, я призываю небытие!
– Замолчите, замолчите, Шампавер, не кощунствуйте так! Если бы вы знали: ваш взгляд так страшен! Какую же тогда награду получат несчастные за все свои муки здесь, на земле?
– Кто уплатит кляче за пот, лесу за топор, за пилу и за пожары?… Ну, конечно же, есть иной мир и для лошадей и для дубов… Рай!..
– Это заблуждение, замолчите, Шампавер. Господь слышит вас; неужели вы не страшитесь божьего грома?
– Если бы был бог, извергающий громы, я бросил бы ему вызов! Пусть поразит меня громом этот всемогущий бог, который все слышит, я его вызываю!.. Смотри, я плюю на небеса! Погляди вон туда, видишь эту жалкую молнию, она скрылась где-то на краю неба. Можно подумать, что он меня боится. Ах! Поистине, твой бог не слишком-то щепетильно относится к чести; если бы я был богом и держал бы молнии в руке, о, я бы уж не дал себя оскорблять и вызывать такой козявке, жалкому червяку!
Впрочем, вы, христиане, вы повесили своего бога, и хорошо сделали, ибо если он был богом, то заслуживал виселицы.
– О, пустите меня уйти, земля разверзается у вас под ногами! Сатана, ты мне мерзок!.. Пустите меня, Шампавер, я не заключала договора; прошу вас, замолчите, я умру, если вы еще будете кощунствовать! Кинуться вам что ли в ноги?…
– До этого часа я сохранял хладнокровие, но все людские несчастья приводят меня в бешенство!.. О! Если бы я держал человечество так, как держу тебя, я бы его задушил! Если бы я держал твоего бога, я бы его ударил, как ударяю вот это дерево! Если бы я держал свою мать, мать, ту, что дала мне жизнь, я бы распорол ей живот! Какую же подлость она сотворила!.. Ах! Если бы она еще задушила меня в своей утробе, как мы задушили нашего сына… Ужас!.. Я схожу с ума…
Безжалостный мир! Выходит, девушке надо убивать своего сына, не то она потеряет честь!.. Флава, ты честная девушка, ты зарезала своего сына!.. Ты девственница, Флава! Ужас!..
Отойди от могилы, я разрою землю ногтями: я хочу снова увидеть моего сына, я хочу с ним повидаться в свой последний час!
– Не возмущайте его священной могилы…
– Священной!.. Говорят тебе, что я хочу повидать сына в мой последний час! Пусти меня, я разрою могилу.
Дождь лил в три ручья, ревел гром, и молнии, отбрасывавшие огненные сполохи на равнину, освещали Флаву: волосы ее растрепались, ее белое платье казалось саваном, она лежала распростертой под пучками остролистника. Шампавер, стоя на коленях на земле, раскапывал песок ногтями и кинжалом. Внезапно он поднялся, в руках у него был детский скелет в лохмотьях.
– Флава, Флава! – вскричал он, – посмотри же на своего сына; видишь, вот она, вечность!.. Гляди!
– Вы мучаете меня, Шампавер, лучше убейте меня!.. И все это за одно преступление, единственное… Нет, это уже слишком…