Приняв окончательное решение, она уже смелее шагнула вперёд, спускаясь с широкой ступени на пол.
— Добрый день… леди, — полувопросительно поприветствовала Шелару тоненькая девушка, только что, как видение в белом переднике, выплывшая из-за витрины.
— Добрый, — согласилась Шелара, не спеша обозначать, насколько она «леди». За последние месяцы она привыкла жить инкогнито, обнаружив, что это бывает весьма удобно. — Я хотела бы переговорить с оценщиком.
Девица услужливо кивнула, но предупредила, что оценщик занят и освободится только через полчаса, и что лучше всего его будет дождаться здесь, на диване. «Значит, не товар», — усмехнулась про себя Шелара, подходя к кожаному монстру, её шаги мягко скрадывал тяжёлый густой ковёр с коротким ворсом. Пообещав принести свежего чаю, видение в переднике исчезло в служебных дверях. Шелара поудобнее устроилась в углу дивана и принялась скучать, глядя через окно на оживлённую солнечную улицу мрачного столичного города. Мимо прогрохотала по мостовой карета, увитая свадебными лентами, из неё на миг показалось заплаканное личико брюнетки в белом и обречённо скрылось снова в недрах несчастливого брака. Шелара с содроганием подумала, что, если бы не причуды любимого дядюшки, то подобная участь уже постигла бы её саму. Зацепившись, как репей, за эту мысль, память услужливо вернулась в оставленное за спиной прошлое.
Тихая майская ночь пропитала воздух над землями лорда Карриана терпкими и сладкими ароматами трав и цветов. Луна серебряной монетой, подброшенной неведомым великаном, зависла над замком, освещая окрестности и грозя упасть прямо на черепичную крышу. Где-то в травах и кустарниках стрекотали жучки, шуршали неведомые маленькие звери, шёл своим ходом быт ночных обитателей Алессано. Люди уже спали, ничто не нарушало покой.
Шелара по-кошачьи потянулась всем телом и села. Красно-коричневая черепица была жёсткой и ребристой, лежать на ней, впрочем, как и сидеть, было то ещё удовольствие, но вид, открывавшийся взору, и чувство близости неба того стоили. Девушка откинула прядь волос, упавшую на лицо и защекотавшую щеку, вдохнула поглубже запах цветущих яблонь, который донёс ленивый ветерок из садов лорда, и сделала глоток обжигающей жидкости из бутылки зелёного стекла.
— Как думаешь, почему все легенды складываются о королях? — голос её прозвучал нетвёрдо в сонной прохладе.
Темноволосый парень в бархатном жилете и белой рубашке с родовой вышивкой, полулежавший рядом, пожал плечами и забрал бутыль из её рук.
— Не все.
— Но большинство!
— Наверное, им чаще приходится быть героями, — парень тоже сел и удостоил внимания горлышко бутыли, хранившей ещё касание её губ.
— Лоренс, — с улыбкой протянула она.
— Что?
— Я тоже хочу быть героем!
Её заливистый смех прозвенел над крышей как-то непростительно громко. Ночная хищная птица с шумом снялась с места, зашуршав крыльями и листвой пышного дуба. Лоренс покачал головой и взъерошил непослушные каштановые пряди.
— Тебе не грозит.
— А что мне грозит? — весело подначивала Шелара.
— Дай-ка подумать… Замужество тебе грозит. С Леопольдом Верно, — с горькой усмешкой просветил парень, прикладываясь к бутылке.
— Что?! С какой такой радости?!
Шелара протрезвела мгновенно. Новость была из тех, что сравнимы с ушатом ключевой воды за шиворот. Она смотрела в лицо юноши, молчаливо требуя объяснений. Тот подобрался и повернулся к ней всем корпусом.
— Отец уже договорился со старшим Верно, тот получает для семьи вход в высшее общество через твой титул, а отец получает хорошую прибавку к казне лордов Карриан.
— Меня продали?
— Думаю, отец рассудил, что…
— С паршивой овцы хоть шерсти клок! — зло прошипела Шелара, с ненавистью глядя на недавнего собутыльника. — И когда мне собирались сообщить?
Лоренс поджал губы, признавая поражение.
— Я позвал тебя сюда сегодня именно за этим. Не хотел, чтобы всё стало неожиданностью.
Шелара в сердцах выругалась так, что покраснел бы и бывалый матрос из порта Розового моря.
— Слова, не достойные уст леди, — мягко прошептал Лоренс.
— Имела я в виду! — ершисто отмахнулась леди.
Лоренс засмеялся и, схватив её в охапку, порывисто прижал к себе, оказавшись лицом к лицу с растерянной Шеларой. Его губы прочертили горячий след по щеке, выдавая тёплое дыхание:
— Давай сбежим! Оставим навсегда Алессано и отца.