Слава богу, после многочасового каторжного труда желанный изодранный клочок все-таки нашелся. Я с трепетом позвонила — и у меня отлегло от сердца. Света и впрямь лежала в больнице с легкой уличной травмой. Обещали вот-вот выписать. А я-то предполагала все на свете, от похищения до убийства! Разумеется, я узнала адрес и тут же помчалась навещать подругу.
В былые времена мне казалось, что проникнуть в больницу с первого раза — дело почти безнадежное. Обязательно будет неприемный день, или карантин, или с тебя потребуют иметь стерильно чистый белый халат и тапки. Тапки, впрочем, я захватила. А могла бы и обойтись, поскольку никому до меня не было никакого дела. Светина койка стояла в коридоре, прямо под открытой форточкой. Хорошо, здоровье у моей подруги железное, иначе из больницы ее бы вынесли вперед ногами. Я вообще отношусь к лечебным учреждениям подозрительно и по мере сил лечусь сама. Подруга моей мамы, например, давно жаловалась на боль в колене. Жаловалась себе и жаловалась много лет, а потом черт ее дернул отправиться к врачу. Теперь ходит на костылях.
Света выглядела нелучшим образом — издерганная, желтая, с кругами под глазами.
— Что с тобой приключилось? — сочувственно спросила я.
Она посмотрела на меня с тихим укором:
— Воспользовалась твоим советом. Не могу понять, почему, зная тебя столько лет, я все равно тебе доверяю? Какая-то патология.
— Ты о чем? — не поняла я.
— Я бросилась под «Мерседес», — трагическим тоном известила меня подруга. — И что теперь делать, не знаю.
— Ты — что сделала?
— Бросилась под «Мерседес», — отчетливо повторила она. — Я решила, дельная мысль. Если я выйду замуж за иностранца, никаким шантажистам меня не достать. А если он не захочет жениться или уже женатый, так, может, подкинет деньжат. Что он, пожалеет ста тысяч баксов для сбитой девушки? Я сделала все, как полагается. Пошла к «Европейской» и бросилась.
— Платить деньги шантажистам ни в коем случае нельзя — это пишут во всех детективах. И вообще, о чем ты думала? Тебя же могло убить! — ужаснулась я.
— Еще чего! Я осторожненько. Немного ушибло да слабое сотрясение мозга. Меня только из-за него здесь и держат. Завтра выпишут.
Слегка успокоившись, я возмутилась:
— А позвонить не могла? Я испереживалась вся. И мобильный вне зоны доступа.
— Разрядился, а зарядник сюда тащить нет смысла, все равно скоро буду дома. Жизнь вообще бессмысленная штука, правда?
— Этот гад что, не стал тебя навещать? — сообразила я.
— Ха! — хмыкнула Света. — Если бы! За рулем сидел кавказец. Вот такого роста.
И она помахала рукой где-то на уровне моей груди. Я не выдержала и захохотала.
— Мне плохо, а ты смеешься, — обиделась бедная жертва технического прогресса. — Он шляется ко мне по два раза в день. Я умоляю, чтобы его не пропускали, но им ведь плевать! Принесет бутылку пива и сам же ее выдует. Скупой до чертиков! Попьет из горлышка и мне предлагает. А я после такого и пить боюсь — мало ли какую подцепишь заразу. А у самого денег куры не клюют. Да еще жена и пятеро детей. Не в Питере, а где-то там.
— Он тебе и это рассказал?
— Он считает, что одной женщины мужчине мало. Что жениться надо на мусульманках, а время проводить с русскими. Знаешь, сколько стоит номер в «Европейской»?
— Не знаю.
— И не знай, а то инфаркт хватит. Но на это ему не жалко, потому что надо для представительства. Ох! Я про него все теперь знаю. Болтает без умолку. Что б я только ни дала, чтобы от него отвязаться! Ты не можешь что-нибудь придумать?
Я напрягла извилины.
— Скажи, что у тебя есть муж.
— Он знает. Он говорит, что для русских девушек это не имеет никакого значения. Ой! Вот и он! А я из-за тебя не успела спрятаться. Обычно я прячусь от него в туалет. Воняет там жутко, но приходится терпеть.
Я оглянулась. К нам важно шествовал чернявый кудрявый коротышка. Его прыщавая кожа лоснилась, а гнилые зубы скалились в улыбке. В руках он держал бутылку пива.