— Чем? — ехидно осведомилась я.
— Продам квартиру.
— Не продашь. И оба вы с твоим покладистым шантажистом малоразвитые люди. У тебя ведь прописана твоя дочка, да?
— Разумеется.
— Значит, номер не пройдет. Есть закон, по которому нельзя ухудшать жилищные условия несовершеннолетних. Между прочим, он направлен против таких, как ты, эгоистичных матерей. Чтобы продать квартиру, где прописан ребенок, требуется справка из роно, что он получит не меньшую жилплощадь. А тебе такой справки не дадут.
— Выдумываешь! — предположила Света. — Первый раз слышу.
— Я тоже, но это правда. Вчера мне звонила Маша и жаловалась на жизнь.
Она у меня теперь бомж. Дети ее сестры прописаны в ее квартире, а она в квартире сестры. Это давно так вышло, я уж не помню, почему. И теперь они хотят перепрописаться так, как на самом деле. И им не разрешают, поскольку это нарушает права детей. В результате Машу сейчас выписали вообще, а детей временно прописали в какое-то фиктивное место. В общем, я ничего не поняла, однако закон точно есть. И постоянно требуют новые справки, а за каждую дерут деньги.
— И что же мне делать? — понурилась моя подруга. — Ведь этот шантажист не блефует. Он действительно может меня подставить.
— Скажешь ему правду. Что и рада бы продать квартиру, да не можешь. Интересно, как он среагирует? Он ведь у тебя покладистый. Или нет! Придумала! Ты скажешь, что есть одно препятствие, но это не телефонный разговор. Что ты должна встретиться с ним лично и тогда все объяснишь.
— Зачем?
Я победоносно улыбнулась и достала из сумочки «список неприятностей-непонятностей», завершающийся бойцовской фразой «надо нам его поймать!». Список Свету ошеломил. Она изучала его так, будто это новые скрижали, присланные непосредственно Господом Богом. Вдоволь насладившись чтением, она неуверенно произнесла:
— Значит, я обязательно должна его поймать? И для этого надо с ним встретиться? А ты не думаешь, что при встрече он меня убьет?
Однако я была тверда:
— Шантажисты не убивают. Наоборот, это их убивают! Так что главное — следи за собой. Займи чем-нибудь руки.
— Да, — возразила Света, — но ведь наш шантажист — он еще и убийца.
Резон в ее словах был, но я стояла на своем:
— Платить ему нельзя, это я гарантирую. Из этого никогда ничего хорошего не выходит. А убивать тебя ему совсем не выгодно. Либо он от тебя отстанет, либо… — я задумалась.
— Что либо? — не выдержала моя подруга.
— Либо мы изловим его, твои документы отберем, а его сдадим в милицию.
Света обреченно пожала плечами. Не скрою, мне и самой виделись некоторые изъяны в моем плане, однако другого не было. Я была глубоко убеждена, что стоит один раз заплатить, и ты пропал. Поэтому я решила проявить бдительность и переночевать у Светы, чтобы лично проследить за тем, как она ответит на звонок коварного врага.
Враг не обманул наших ожиданий. Телефон затрезвонил именно в тот момент, когда я набила рот большим куском сливочного полена, очень вкусного, но вязкого, словно замазка. Я с сочувствием посмотрела на подругу, с выпученными глазами старательно делающую глотательные движения. Нет, такое враз не проглотишь! Я плеснула в бокал сухого вина и сунула Свете. Это ее взбодрило, и она подняла трубку, я же занялась включением плеера.
— Это я, — сдавленным голосом отрапортовала Света невидимому абоненту.
— Я не шучу. Это точно я. Света Барская. Нет, не простудилась. А…
Гудки. Покладистый, но нервный шантажист дал отбой. Подруга попыталась просверлить меня укоризненным взглядом (сами понимаете, полено принесла я), однако я тут же прокомментировала:
— Нам это на руку. Чем дольше все будет тянуться, тем вероятнее, что его изловят.
— Так его же должны изловить мы ! — поймала меня на противоречии Света.
— Ничего. Если за нас поработает милиция, тем лучше для нас. Им все-таки за это деньги платят. И…
Звонок. Откашлявшись, подобно оперной примадонне, моя подруга глубоким вибрирующим контральто произносит:
— Алло! У телефона Светлана Барская.
Никогда бы не подумала, что в недрах ее организма таится столь прекрасный грудной голос! И преступник тоже этого не думал. Даже слова не проронил — шмяк трубку на рычаг, и был таков.
— И что теперь?
Я пожала плечами:
— Позвонит еще.
— А вдруг он решит, что я над ним издеваюсь, и от обиды пошлет мои бумаги в милицию?
— В милиции никто твоих бумаг не поймет. Раз их даже я не поняла…
Нашу интересную беседу в очередной раз прервали.