Сейчас он уже не наводил на меня ужас, а последние годы сократили разницу в росте, но общаться с администратором Ли было неуютно.
— Я слышал, у вас гости? — спросил он тем тоном, каким можно спросить у торговца в лавке: «Я слышал, у вас свежая черешня?» И я сразу представил себе огромное блюдо черешни и господина Ли, который перебирает ягоды длинными пальцами и смотрит их на свет, щуря свои огромные глаза.
Почему-то мне не хотелось, чтобы он знал о Яо или интересовался ими. Я ответил, что меня навестили вэйские родственники (и по-своему не соврал, ведь отец в записке называл Шаньфу братом).
— Как жаль, что вам послезавтра отправляться в столицу, — сочувственно сказал Ли. — Гораздо приятнее провести месяц в тепле домашнего общения, чем в холоде долгого пути. Но я надеюсь, Айго будет приятным попутчиком.
От господина Чхве я знал, что со мною под видом слуги будет провожатый. Я не сомневался в том, что он отправит одного из своих гостей, но до сих пор не знал, кого именно. В архиве я довольно быстро перебрал картотеку и нашёл единственного человека с таким именем, по фамилии Чэнь. Но когда направился к стеллажам, личного дела на месте не оказалось. Вечером, перед тем как уйти, я проверил опять — на этот раз папка была на месте, но почти пустая. В ней не было ничего, кроме листка анкеты, обычно заполняемого писцом при первой беседе. Тушь на нём была свежая. Кто и когда поставил папку на полку, я не заметил, а спросить было уже не у кого. Наутро мне присвоили новую должность, и я не смог побывать в архиве, проведя целый день у господина Чхве. Но это был весьма полезный день.
До той поры я ни разу не покидал Дуншаня и о внешнем мире знал, главным образом, из чужих историй. В них было много яркого и увлекательного, но мало того, что сейчас могло пригодиться мне в путешествии. Господин Чхве постарался восполнить этот пробел в моих знаниях. Развернув передо мною подробную карту северо-восточных областей, он поручал мне самостоятельно построить несколько маршрутов, задав начальные и конечные точки, а позже «проводил» меня по ним, обстоятельно рассказывал обо всех опасностях на пути в горах и городах и отвечал на вопросы, если что-то оставалось неясным. После полуденной трапезы мне был устроен самый суровый экзамен. Правитель с пристрастием выспрашивал меня о каждом мосте, его виде и состоянии, о свойствах тумана, о его приливах и отливах, о рассадниках гуйшэней, разбойничьих бандах и их условных знаках, подаваемых днём и ночью. И был весьма доволен ответами.
— Остаётся Тайцзин, — наконец сказал он, поглаживая бороду. — Разобраться в столичных хитросплетениях, поверь мне, труднее, чем в дорогах всей горной страны. Но, по счастью, в этом ты сможешь целиком и полностью положиться на провожатого.
Спустя какое-то время появился администратор Ли в сопровождении невысокого мужчины — судя по виду, из секты «матушки Кён». Господин Чхве сразу же представил его как моего спутника, Чэнь Айго. Мы сели вчетвером обсуждать план действий в столице. Я сидел напротив Айго и, как ни противен мне был внешний вид двуцветных почитателей Люй-цзы, полчаса смотрел только на него, стараясь найти в его внешности хоть какую-то запоминающуюся черту. Иначе, рассуждал я, завтра я рискую уйти с первым попавшимся человеком с красно-чёрным лицом и иероглифами «верность долгу» на лбу. В какой-то момент господин Чхве перехватил мой взгляд и, кажется, мысль — и со смехом вручил мне и Айго одинаковые перстни.
Выход был намечен на раннее утро. Придя домой и сделав все необходимые приготовления и распоряжения, я собирался пораньше лечь спать. Но от всего этого предприятия сознание моё приходило в такое волнение и возбуждение, что я, конечно, не мог заснуть. На небо высыпали звёзды, вышли сёстры-луны, за окном стрекотал сверчок, а мне всё не спалось. Я лежал в постели, подложив кулак под голову, смотрел на длинную полоску света на стене и про себя повторял отцовские стихи.