— Итак, насколько я понимаю, братец, ты приехал, чтобы воззвать к здравому смыслу своего психованного рыжего родственника?
— Естественно.
— Ну, это будет не так просто, — сказал Макси, обнажив полный рот белоснежных зубов.
После этого братья бросились в объятья друг другу с пылом, удивившим их обоих. А в следующий момент так же внезапно оба, испытав странное смущение, отступили друг от друга. Повисло неловкое молчание, которое первым нарушил Макси.
— Майло стал красивым молодым человеком.
— Это точно. Такой же сильный, как ты, и такой же необузданный.
— А Сайлас? Почему ты не взял его с собой?
Ричард отвел глаза в сторону. Он и сам не знал, почему отказался взять Сайласа. Поступить так ему подсказало какое-то необъяснимое чувство.
— Кто-то ведь должен присматривать за лавочкой в мое отсутствие, — наконец сказал он.
— Значит, тебе все-таки удалось сделать из него бизнесмена? — с нескрываемым удивлением спросил Макси.
— Не совсем, — ответил Ричард. — Сайлас — прекрасный лингвист и может быть весьма полезен для нас. Для тебя. Ведь никаких «нас» больше нет…
— Дать тебе по заднице в присутствии твоего сына, чтобы ты меня наконец понял? Если понадобится, я это сделаю. Ты обещал, что я смогу пойти куда угодно, если не найду себя в нашем новом бизнесе. Так и случилось, поэтому я приехал сюда. — Макси указал на поля созревающего сорго, сои и бамбуковую рощу. — Здесь я счастлив. И никогда не был так счастлив с тех пор, как мы уехали из Индии.
— Понимаю, — вздохнул Ричард.
— Вряд ли ты понимаешь. Оглянись вокруг. Посмотри на мой урожай, на моих жену и ребенка. Именно такое место могло бы избавить тебя от пристрастия к опию, который тобой управляет. Я бы мог помочь тебе. Мы все здесь могли бы тебе помочь, брат мой. Мы любим тебя!
В последнюю ночь перед отъездом из Нанкина Ричарду приснился старый индус, так сильно удививший его в темном переулке рядом с «Уоркс» в Гаджпуре. Пророчество старика, что брат убьет брата, звенело в ушах Ричарда до тех пор, пока он не стряхнул с себя остатки сна. Он несколько часов наблюдал за тем, как встает солнце, возвещая о наступлении нового, полного опасностей дня. Ему хотелось бежать от всего на свете, а помочь тут мог только опий. Но нужен ему был не только опий. Он чувствовал, что ему чего-то недостает. Может, Макси? Может быть. Но скорее всего, ему не хватало постоянного, ежесекундного присутствия Лили, к которой он так привык.
Макси поцеловал Майло в щеку и сказал:
— Передай Сайласу, что теперь, когда он стал таким же взрослым мужчиной, как ты, мне не терпится с ним увидеться. — Потом повернулся к Ричарду и добавил: — У тебя еще есть время принять решение остаться здесь, с нами.
— А у тебя еще есть время убедить своих людей прекратить это безумие.
— Они хотят прекратить продажу наркотика, который убивает людей. Это в твоем понимании безумие? Опий — дьяволова работа.
— Ты слишком долго находился среди этих фанатиков.
— Вероятно. Но ты тоже чересчур долго был среди своих фанатиков, братец.
Сказительница наблюдала за прощанием двух братьев на южной пристани Нанкина. Под впечатлением от этой сцены в ее голове родились слова:
Убийца наблюдал за Сказительницей, смотревшей на двух фань куэй, и впервые ощутил, как наливается кровью капюшон кобры, вытатуированной у него на спине. Змея выгнулась, и голова Убийцы откинулась назад, а руки плотно прижались к бокам. С удивлением взглянув на правую руку, он увидел зажатый в ней нож, лезвие которого тускло поблескивало в свете догорающего солнца. При виде смертоносного оружия единственным словом, родившимся у него в голове, было слово «голод». Да, змея у него на спине и нож в его руке. Они испытывали голод. И жаждали крови.
Обратно Ричард и Майло возвращались почти в полном молчании. Молчании, нарушенном лишь несколькими словами, без которых уж никак нельзя было обойтись. Обоих угнетало ощущение неудачи и предчувствие чего-то зловещего, ожидавшего впереди. Майло даже чуял вонь озона.