Если это была шутка, она никого не насмешила. Наконец Врассун-патриарх произнес:
— А теперь?
— Теперь все не так просто, сэр.
— Почему что-то вообще должно быть простым, Сирил? Ты работаешь на меня уже почти двадцать лет. Помнишь ли ты хотя бы один случай, чтобы принятие важного решения было простым?
— Согласен, сэр. Но китайцы не такие, как месопотамцы или индусы. Они надменны. Сейчас, например, они убеждены в том, что выигрывают войну.
Какое-то время Врассун-патриарх размышлял. Затем поглядел на карманные часы. Сумасшедшая девица уже наверняка заждалась его.
— Спрос ничто не может обуздать, Сирил. Если в том или ином продукте есть потребность, если его хотят, жаждут, никакая сила на земле не в состоянии остановить эту волну.
«Плавание по волнам грез неудержимо», — подумал патриарх.
— Если бы только правительства усвоили эту истину, — произнес он вслух, — жить в нашем мире было бы гораздо легче и спокойнее. Легализуйте продукт, обложите его налогом, и выиграют все.
— Не могу не согласиться, сэр, но китайские власти не признают, что их народ испытывает и всегда будет испытывать потребность в большом количестве нашего опия.
— Дураки! Они думают, что способны изменить человеческую природу. Считают себя богами на грешной земле?
— Возможно, сэр. Возможно, именно так они и думают. Они готовы вести долгие войны, готовы проиграть сейчас, чтобы победить в будущем. Это подтверждает вся их история. К примеру, вот уже более двухсот лет ими правят маньчжуры, которые вовсе не являются китайцами. Но уже давным-давно китайская культура соблазнила их, и теперь они во многих отношениях стали китайцами в большей степени, нежели сами хань.
— В таком случае позиции этих властителей-инородцев наверняка можно подорвать.
— Безусловно, сэр. Десятилетие за десятилетием мы почти в открытую продавали в Кантоне опий. Нам приходится становиться на якорь у Тигрова острова, после чего китайцы подходят к нашим судам на лодках и перегружают в них товар. Несмотря на годы торговли и имеющиеся у нас обширные контакты, нам не удалось переломить это положение. Если нога инородца ступит на китайскую землю, это будет рассматриваться как преступление, караемое смертью. Данное правило не распространяется лишь на территорию в триста акров к югу от города, которую власти выделили для иностранцев. Там размещаются склады американцев, шотландцев, британцев и даже «этих ужасных» Врассунов. Мандарины, хотя и принимают от нас взятки, всегда отвечали отказом на просьбы выделить нам сколько-нибудь значимые земли в Небесной империи.
— Я предупреждал, чтобы вы не употребляли этого выражения! — Голос патриарха прозвучал сурово. — Небесная империя только одна, и находится она не на этой земле!
Комната вновь наполнилась тишиной. О непреклонной, страстной религиозности Элиазара Врассуна знал каждый, и она довлела над всеми, кто работал в его громадной, напоминающей спрута империи, даже в самых дальних ее уголках.
— Простите, сэр.
— Эта компания кормила вас и ваших близких, она подарила вам состояние. Но с такой же легкостью она может превратить вас и ваше семейство в нищих. Понятно?
Атмосфера в комнате накалилась. Патриарх не бросал слов на ветер и никогда не угрожал попусту.
— Я хочу знать, когда мы получим право экстерриториальности.
— Отец, — заговорил сын патриарха, — мы еще даже не заставили маньчжурского императора подписать договор.
— Это предрешено, — огрызнулся его отец. — Если британцы в состоянии править ордами, населяющими Индию, для нас также не составит труда выбить из этих буддийских язычников уступки по использованию их территорий.
Сын слышал, как дрожит от волнения голос отца. Интересно, сколько денег компании вложил он в британский экспедиционный корпус, который направлялся сейчас к Нанкину? Этого не знал даже сын. Ему уже приходилось с ужасом наблюдать, как отец рискует всей компанией: сначала — смелым предложением акций, затем — огромными расходами в Калькутте. Однако время доказало не просто правильность, а блистательность решений многоопытного бизнесмена.
«Почему же тогда у меня вызывает такую обеспокоенность этот новый китайский проект?» — спрашивал себя молодой человек. И тут же в его мозгу родился ответ: из-за китайцев, из-за их надменности, из-за их огромной численности. А еще потому, что в этой игре имелось нечто, о чем не знал ни он, ни другие, присутствовавшие сейчас в кабинете.