Деньги идут к деньгам, поэтому зарабатывать в Шанхае могли лишь богатые, но только не китайцы.
Они жили во тьме, порожденной опием, но как было им прийти к обещанному свету, который сулили Семьдесят Пагод?
— Появятся ли здесь новые фигурки? — спросил Убийца.
— Кто знает! — ответил Резчик. — Хотя, похоже, какие-то из них уже готовы выйти на свет.
— С новыми пророчествами, — добавила Цзян. — Бивень нужно беречь как зеницу ока. Если он окажется в дурных руках…
— Бивень находится в безопасности. Так было всегда, — произнес Резчик.
Теперь этого недостаточно! — со злостью воскликнула Цзян. — Мы должны сделать все, чтобы сохранить его. Все!
Резчик кивнул, но ничего не сказал. Вновь появившиеся фигурки были, безусловно, интересны, но гораздо важнее был центральный, закрытый пока портал Бивня. Резчик в отличие от предшественников обладал пытливым умом. Ему хотелось поэкспериментировать с порталом, который, как сказал Первый император, может быть открыт только «людьми познавшими Тьму в Эпоху Белых Птиц на Воде».
Над Хуанпу снова взвились фейерверки, и пещеру наполнило эхо разрывов.
* * *Не обращая внимания на бессмысленные, по его мнению, хлопки в небе, Ли Тянь заканчивал изготовление своей ракеты.
Цзян велела освободить для тонгов южное крыло своего заведения во Французской концессии. Она их не любила. Хорошо еще, что благодаря договоренности между ее семьей и семейством Коломб за «крышу» она платила не этим бандитам, а французским властям. Кроме того, за услуги, которые оказывали тонгам в ее заведении, с них брали ровно в два раза больше, чем с остальных клиентов.
Вернувшись из Муравейника, Цзян стала подумывать о том, чтобы удвоить и эти расценки. Вдруг она увидела молодого человека с непомерно большими ушами и ножом в руке.
«Куда смотрит моя охрана?» — мысленно удивилась она. Внезапно возникли другие мужчины — как и первый — с ножом. Один из них пнул ногой доску для игры в го. Черные и белые камни разлетелись по всей комнате, а один из игроков, пожилой мужчина, стал громко возмущаться.
Не успела Цзян успокоить обиженного клиента, как в гостиной появился молодой человек, державший пистолет с перламутровой рукояткой. Цзян сразу же узнала это оружие, оно принадлежало одному из ее личных телохранителей. Она наблюдала за тем, как люди с ножами идут через гостиную танцующей походкой, выдающей их молодость и свирепость. А потом почувствовала его рядом с собой. Он прижался к ее бедру. Цзян ощущала мускулы мужчины, но возбуждения между его ног не чувствовала.
— Добрый вечер, госпожа Цзян, — на удивление тонким голосом, слегка шепелявя, проворковал Ту.
— Добрый… — начала Цзян, но не успела закончить фразу.
Рука молодого человека скользнула под полу ее платья и легла на лобок.
— Вы ощущаете этот запах, госпожа Цзян?
— Какой?
— Запах перемен.
И тут из соседней комнаты раздался дикий крик Хозяина Гор. Через несколько мгновений в дверь ворвался и он сам, а следом за ним двое его приближенных — Белое Бумажное Опахало и Соломенная Сандалия. Они выбежали из задних комнат и остановились посередине просторной гостиной. Все трое были совершенно голыми.
Цзян с удивлением обнаружила, что «человека с ножом» рядом с ней уже нет, а жирный главарь тонгов вдруг пронзительно завизжал, и гости стали разбегаться в разные стороны, пытаясь оказаться как можно дальше от орущего во все горло голого толстяка.
Первый нож Ту пригвоздил руку главаря тонгов к резному столу, на котором она лежала, и вонзился в столешницу на четыре дюйма. Второй нож Ту пробил левую ступню толстяка и на три дюйма ушел в доску красного дерева, которым был выстлан пол борделя.
— Не вздумай даже прикоснуться к этим ножам, иначе я воткну их в твои оставшиеся руку и ногу, — пригрозил молодой человек. Он неторопливо подошел к пожилому начальнику охраны тонгов и громко, чтобы слышали все, кто находился в гостиной, сказал: — Положи руки на голову.
Мужчина отнял ладони от промежности, которую прикрывал до этого, и там обнаружился смехотворно маленький член. Не отрывая глаз от Ту, он медленно поднял руки и опустил их на гладко выбритый череп.
— Не зыркай на меня так сердито, старик. Ты же не хочешь лишиться руки или, того хуже, своего стручка?
— Я… — открыл было рот телохранитель, но в этот момент его промежность окрасилась красным и на пол шлепнулся кусок старой плоти.