Отчужденная, равнодушная враждебность тучи подавляла. Огромный инопланетный корабль-флагман выполнял боевой маневр: пробегали вдоль корпуса разряды, готовились к бою, заряжались и наводились орудия, речь шла об уничтожении человечества…
На человечество мне было плевать, но моему свиданию грозила опасность!
Именно это и должно было случиться. Почему — не вчера, не завтра, как обещал прогноз, или хотя бы не сегодня ночью…
Сверкнуло. Грохнуло. Взрывной волной ударил порыв ветра. Пыль понеслась по воздуху, упруго выгнулись стебли бамбука, затрепетали листами, выворачивая их светлой стороной к черному небу. Стремительно, едва не задевая провода, пронеслась в сторону речки пара птиц.
Прокатился неясный шум, точно где-то далеко захлопали в ладоши. Нарастая, шум сначала принес мелкие брызги, прибившие пыль к земле. Затем жутко полыхнуло и оглушительно треснуло прямо над моей головой. Ударили первые капли, и мгновение спустя сплошной ревущей стеной обрушился ливень.
Я вернулся в комнату, сменил намокшую футболку, заварил чай.
Курил у окна, слушая мощные залпы шанхайской грозы. Стекла подрагивали. Балкон залило. Бурлила, пенилась, вспучивалась мутная вода. Несколько моих окурков мелькнули желтыми суденышками и исчезли в шторме.
Ливень не утихал. Над перилами высоко взлетали фонтанчики брызг. Дальше ничего разглядеть было нельзя: стена воды.
Я поискал взглядом на столе свою «ноклу». Крупным, неизвестным науке жуком, она пряталась между книгами и бумагами.
«Если она позвонит и скажет, что дождь… Или если ты передашь смску, что сегодня мы не увидимся… — мысленно обратился я к телефону. — Только попробуй!..»
Лег на кровать. Скинул книгу на пол. Лежал, слушал раскаты грома и не заметил, как заснул.
Вскочил в ужасе. Проспал?!
Комната была напоена светом. Дождь кончился, сияло солнце. На стене — яркий скошенный силуэт окна.
Схватил телефон. Шумно выдохнул — спал недолго. Есть время умыться, одеться.
Отчаянно волнуясь, шел к мостику на реке.
Небо совсем прояснилось. Солнце, освобожденное и усталое, садилось за деревья — я видел полосы света между кипарисами. Во влажном воздухе струились густые, сочные запахи — земли, листвы, коры и хвои. Мокро темнели камни дорожки.
Я старался дышать спокойно и ровно. Не получалось. Хотелось курить и выпить, хотя бы чуть-чуть, иначе вылетит сердце.
К водам неширокой речушки опускались ветви ив.
Сердце колотилось так сильно, что пришлось убавить шаг.
На мостике никого не было.
Она придет, — успокаивал я себя. — Она придет.
И вдруг на другом берегу, за гирляндами зеленых ветвей, я увидел фигурку в светлом платье.
Ли Мэй! Точно цветок сливы под солнечным светом…
市郊
Окраина
…Под солнечным светом буквы на дисплее едва различимы. Я хочу навести ладонью тень, но едва не роняю телефон в воду. Если бы уронил — не задумываясь, нырнул бы за ним.
Телефон — одна из самых ценных вещей, оставшихся у меня от прошлой жизни. Наверное, это паранойя. Я внушил себе, что пока у меня есть этот телефон — именно этот! — пока в нем теплится электрическая жизнь, сохраняется нечто важное, по-настоящему живое для меня, потому и не выключаю его никогда. Рано или поздно аккумулятор сядет окончательно, выцветет экран, и часть меня умрет навсегда. Можно переписать все сообщения, но это будут лишь мертвые буквы.
Какое-то время я упиваюсь драматизмом своей судьбы. Слегка хочется по-малому, и мысли возвращаются к практичному руслу — утилизации. Если я тут подохну, в ящике домой не поеду, в пакете или урне — тоже.
Да и где он, мой дом?
Пусть пепел развеют над Шанхаем. Кто развеет? Не знаю. Но пусть уж развеют как-нибудь — дешевле, чем посылать в Москву.
Не надо с самолета, не надо над центром, над ленивой и грязной Хуанпу, не надо над высотками и дураками-туристами. Можно бюджетно — подкинуть вверх, стоя на крыше. Или просто из окна.
Мне представляется Лас, сбрасывающий мой пепел с балкона нашего «Вайго чжуаньцзя сушэ». Порыв ветра возвращает легкое облачко, Лас кашляет, плюется, протирает очки и ругается по-немецки…
Пепел должен осесть там, где я пока еще живу.
В районе, который по-русски метко называется ебеня.
Мне везет на ебеня. Стоит только приехать в какой-нибудь город — и я сразу оказываюсь там, будто кто-то свыше ловко бьет кием и забрасывает меня в дальнюю лузу.