– Кого же узнала ваша торговка? – не выдержал Чэнь.
– Гуань Хунъин. Собственной персоной! Знаменитую Всекитайскую отличницу труда. Цзяо тут же узнала ее, ведь фотографии Гуань так часто появлялись в газетах и по телевизору. Гуань шагала очень быстро и ни разу не оглянулась по сторонам.
– Видела ли она кого-нибудь еще, кроме Гуань?
– Нет, кроме человека, который вел машину.
– Она хорошо разглядела его?
– Нет. Он оставался в машине.
– Какая была машина?
– Роскошная. Белая. Возможно, заграничная. В марках машин торговка не разбирается. Но твердо уверена в том, что это было не такси. Она не видела на крыше таблички.
– А может, в машине, кроме шофера, сидел кто-то еще?
– Нет, моя информаторша так не думает. Более того, она вполне уверена в том, что в машине сидел только один человек.
– Откуда такая уверенность?
– Цзяо заметила, что делала Гуань. Всякий раз, прежде чем отправиться в общежитие, Гуань обходила машину и подходила к окошку со стороны водителя.
– Что бы это значило?
– Гуань склонялась к окошку для долгого, страстного поцелуя.
– Понятно… – Описание начинало смахивать на сцену из романтического фильма, но, возможно, торговка права.
– У нее явно богатое воображение. – Старый Охотник хихикнул. – Ну и женщина!
– Извините, уважаемый господин Юй, мне просто интересно, – перебил его Чэнь. – Как же она все это вам рассказала?
– Ну, – Старый Охотник нарочно медленно отпил глоток чаю, оттягивая кульминацию истории, – открою вам один секрет, только не говорите Гуанмину или кому другому. А честь находки можете приписать себе.
– Я никому не скажу, но честь пусть остается при вас.
– Еще одна длинная история. После того как я вышел в отставку, я решил никому не докучать. Немало моих сослуживцев, выйдя на пенсию, начинают следить за каждым шагом своих внуков. А мне просто захотелось погулять по городу в свое удовольствие, посмотреть те его кварталы, которые я еще не видел. Шанхай сильно изменился. На месте трущоб выросли автостоянки, на месте парков – заводы, а несколько улиц вообще исчезли. Но вскоре я везде побывал и увидел все, что хотел. Чтобы не сидеть сложа руки, записался в добровольный комитет охраны порядка – стал кем-то вроде дружинника. В частности, я регулярно патрулирую продовольственный рынок на улице Фучжоулу.
Эту часть истории Чэнь хорошо знал. Следователь Юй рассказал ему об увлечении отца. Сначала патрулирование как будто пошло старику на пользу. Поскольку официально свободный рынок по-прежнему называли черным, то есть нежелательным конкурентом государственной системы распределения, Старый Охотник выявлял тех, кто торгует без официальной лицензии, и безжалостно переворачивал ногой бамбуковые корзины частных торговцев. Платили за его труд мало, но он получал от своей деятельности моральное удовлетворение: он носил красную нарукавную повязку и радовался, что может приносить пользу. Потом времена изменились; свободный рынок стал необходимым дополнением к социалистическому государственному рынку, и старик вдруг утратил цель в жизни.
– Вы по-прежнему там работаете?
– Да. В наши дни все так быстро меняется. Гуанмин и другие дети упрашивают меня уйти на покой, но я все равно продолжаю трудиться. Не ради денег – просто чтобы что-нибудь делать. И потом, ряд торговцев по-прежнему мухлюют, продают некачественный товар и дерут с покупателей три шкуры. Моя задача – застукать таких негодяев на месте преступления. Работы у меня не слишком много, но все лучше, чем ничего не делать. Кто-то ведь должен приглядывать за ними.
– Понятно, – кивнул Чэнь. – По-моему, вы правы. Значит, вы патрулируете рынок на улице Фучжоулу?
– Я могу расположиться в любом месте поблизости от Рынка или в прилегающих кварталах. Сейчас торговцы уже не обязаны стоять в строго отведенном месте в пределах рынка. Вот недавно я расположился поблизости от улицы Цинхэлу и случайно увидел, как торговка Цзяо начиняет пельмени несвежим фаршем. За такое нарушение у нее вполне могли отобрать лицензию. Я объяснил ей, что раньше служил в полиции и что мой сын работает в управлении. Она ужасно перепугалась. Я понял: она, должно быть, слышала о смерти Гуань, раз торгует тут неподалеку. Я подошел к делу осторожно издалека. Попросил ее сообщать мне все, что покажется ей любопытным или подозрительным. И разумеется, она рада была мне услужить – за то, что я не отвел ее в участок.
– Уважаемый господин Юй, вы по-прежнему в строю! Ваш бесценный опыт и ваша находчивость очень нам пригодились!
– Рад, что оказался полезен. Если нужно, Цзяо подтвердит свои показания на суде. Я об этом позабочусь.
– Большое вам спасибо. Не знаю, что и сказать…
– А ничего говорить и не нужно. Догадайтесь, зачем я захотел повидаться с вами. – Старый Охотник смотрел не на Чэня, а в свою чашку. – У меня до сих пор сохранились старые связи – и в нашем управлении, и в других местах. Я ведь пенсионер, я теперь никто, поэтому в разговорах со мной многие забывают об осторожности.
– Конечно, вам все доверяют, – кивнул Чэнь.
– Я старик, – возразил Юй-старший. – Никто со мной особенно не считается. А вы еще молоды. Ваше дело правое. Вы честный полицейский; таких, как вы, сейчас осталось немного. Но некоторым – там, наверху, – не нравятся ваши методы.
Значит, Старый Охотник не случайно пригласил его сюда. Он навел справки среди своих знакомых. Их расследование, фигурально выражаясь, взбаламутило стоячую воду. Неужели за ним установили слежку?
– Те, кому вы перешли дорогу, могут быть опасными. В их власти поставить на прослушку ваш телефон, квартиру, машину. Вы имеете дело не с любителями. Так что будьте осторожны!
– Спасибо, уважаемый господин Юй. Буду.
– Вот и все, что я хотел вам сказать. Поверьте, я очень рад, что Гуанмин работает с вами.
– Я по-прежнему верю в победу справедливости, – заявил Чэнь.
– Я тоже. – Старый Охотник поднял чашку. – Позвольте мне выпить чаю за ваш успех.
Выходя на запруженную народом площадь перед храмом Хранителя города, Чэнь уныло подумал: если он будет упорствовать и продолжит искать улики, скорее всего, убийство Гуань станет его последним делом в должности старшего инспектора. Или вообще последним делом. Потому что, если он поддастся давлению и откажется от расследования, он больше не сможет считать себя ни честным полицейским, ни человеком с чистой совестью.
27
Дойдя до улицы Хэнаньлу, Чэнь задумался. Ему показалось, он уже видел сегодня мужчину средних лет в коричневой футболке. Мужчина упорно шел за ним, держась на расстоянии, но не выпуская его из виду. Слежка! Чэню стало не по себе. За ним ходят по пятам, фиксируют каждый его шаг. Но когда он вошел в продуктовый магазин, мужчина в коричневой футболке прошел мимо, не замедлив шага. Чэнь облегченно выдохнул. Может, он просто перенервничал. Уже пятый час. Возвращаться на работу что-то нет настроения. Он решил навестить мать; ее дом располагался в маленьком, тихом, усыпанном гравием переулке, отходящем от улицы Цзюцзянлу.
По пути он зашел в «Неземное блаженство», недавно открытый частный магазин деликатесов, и купил полкило жареного поросенка. Шкурка молочного поросенка была золотистой и хрустящей. Маме понравится. Хотя маме уже за семьдесят, у нее еще все зубы свои. Чэню стало стыдно. Он много дней не вспоминал о матери. Даже забыл купить ей что-нибудь в Гуанчжоу. Ну и ну – единственный сын!