Рюарк привязал Изабеллу к задку кареты Траерна и положил дамское седло Шанны в крытую повозку. Просунув голову в дверцу кареты, он увидел, что Орлан разглядывает одну из полостей и похлопывает по ней рукой, чтобы убедиться в качестве меха.
— Превосходно! — пробормотал сквайр. — Джон Рюарк, трудно представить себе больший комфорт. Вот бы всегда так заботились обо мне! Просто замечательно!
— Все готово, сэр. Могу ли я подать знак к отправлению?
Траерн кивнул. Рюарк взглянул на Шанну, коснулся пальцем края шляпы и захлопнул дверцу кареты. Отступив на шаг, он махнул рукой. Кучер громко свистнул, подобрав вожжи, щелкнул длинным кнутом над головами лошадей, карета тронулась с места и покатила в сторону от берега, поднимаясь по некрутому склону. По улицам Ричмонда ритмично застучали лошадиные копыта.
Некоторое время они ехали полями, а достигнув развилки, свернули на узкую дорогу, в самом начале которой виднелось толстое дерево с тремя глубокими зарубками на стволе.
— На следующем перекрестке остановимся у таверны, чтобы перекусить, — сказал Питни.
— Хороший малый этот Джон Рюарк, — проговорил довольный Траерн, откидываясь на спинку дивана кареты. — Он позаботился о том, чтобы нам было удобно.
Когда караван выехал на следующий перекресток, кучера свернули на обочину и остановили лошадей перед неуклюжей постройкой под остроконечной крышей, на двери которой висела выцветшая от непогоды вывеска. Их, как гостей Бошанов, встретила краснолицая матрона. Она быстро освободила стол и расстелила на нем свежую скатерть.
Для Гэйлорда специального места приготовлено не было, и он нехотя присоединился к компании Траерна, тщательно смахнув со скамьи воображаемую пыль рукой в перчатке, прежде чем уселся за стол. Все три кучера расположились в дальнем конце стола, почти не обращая внимания на негодующе-неодобрительный взгляд благородного пэра. Пошли по кругу кружки теплого крепленого сидра. Шанна немного отпила, не проявив к нему большого интереса. Она думала о том, почему задержался Рюарк. Ответ на этот вопрос она получила очень скоро: Рюарк вошел со старинным мушкетом в руках, длина которого была лишь чуть меньше его самого, и, прислонив оружие к стене у двери, подошел к столу и положил перед Питни два больших пистолета.
— Я обнаружил это в вашем матросском сундуке, — сказал он, заметив удивленный взгляд Питни.
Рюарк снял подбитый бобровым мехом плащ и повесил его сушиться перед кирпичной печью, и при этом все увидели у него за поясом пару пистолетов. Гэйлорд в гневе вскочил на ноги.
— Оружие у раба! — Он в раздражении повернулся к Траерну. — Сквайр, я протестую! Вы позволяете этому рабу слишком много!
Потягивая сидр, Траерн лишь пожат плечами.
— Если человек защищает вашу шкуру, какая разница, кто он?
— Защищает мою шкуру? Да он только и мечтает увидеть ее продырявленной! — Гэйлорд вытянул к Рюарку указательный палец: — Вы! По какому праву вы носите оружие?
— Ни по какому, кроме своего собственного, разумеется, — спокойно отвечал Рюарк. Он говорил с заносчивым сэром Гэйлордом, как с ребенком. — Здесь много зверей, больших и опасных, встречаются и грабители с большой дороги, хотя и нечасто. Кроме того, существуют еще и волосатые дикари, о которых вы сами говорили. — Он сардонически улыбнулся. — Я не вижу здесь никого, кто бы мог постоять за дам. Но можете быть уверены, сэр Гэйлорд, если таковой обнаружится, я с радостью отдам ему оружие.
Рюарк подождал, пока сэр Биллингсхэм угомонится, и, когда тот выдохся, уселся на свободное место, образовавшееся между Шанной и ее отцом.
Трактирщик поставил перед ним кружку, над которой поднималась струйка пара, а хозяйка притащила огромный котел и стала раскладывать по тарелкам тушеное мясо. Мальчик принес на деревянном подносе ломти хлеба с золотистой коркой и тарелочки с маслом. Появились и глиняные кувшинчики с медом и вареньем, и все принялись за еду с аппетитом проголодавшихся путешественников. Шанна ела с таким удовольствием, которого уже давно не испытывала. Траерн с каждым новым тостом все больше хвалил хозяйку, пока она не залилась краской смущения. Когда он поднялся из-за стола, она принесла ему сливовый пудинг собственного приготовления, чтобы он мог отведать его в дороге.
Когда Рюарк взялся за свой плащ и надел шляпу, Ролстон подошел к двери и взял стоявший там мушкет.
— У вас прекрасное оружие, господин Рюарк, — заметил он, когда молодой человек протянул руку за мушкетом. — И дорогое. Где вы его раздобыли?
Рюарк посмотрел в два устремленных на него ястребиных глаза и прищурился. Шанна затаила дыхание, увидев, что ствол мушкета направлен прямо в голову Рюарка, а тонкие пальцы поглаживают курок, как если бы Ролстон собирался выстрелить.
— Я должен предупредить вас, если это вам не известно, — указал Рюарк на оружие, — оно заряжено.
Ролстон глумливо улыбнулся:
— Разумеется!
— Господин Ролстон, — рявкнул Орлан Траерн, — положите этот чертов мушкет на пол, пока не пострадала ваша собственная глупая голова.
Ухмылка сбежала с лица Ролстона, и он нехотя подчинился. Рюарк взял у него мушкет и провел мягкой тканью по стволу и замку, тщательно стерев следы его пальцев.
Оскорбленный этим проявлением чувств, Ролстон, повернувшись на каблуках, вышел, громко хлопнув за собой дверью.
Дорога была длинная. Местами она то сужалась, то становилась шире. Окружающий пейзаж все время менялся: они ехали то по гористой местности, то углублялись в долины. Поздно вечером, миновав небольшую плантацию и несколько ферм, они выехали на перекресток с указателем на почтовую дорогу Миддл-Вэйли. Вскоре показался большой дом под вывеской «Постоялый двор».
Усталые путники расселись за столом, на их тарелках дымилось оленье мясо. Они наслаждались покоем и вели неторопливую беседу.
— У нас три комнаты, в которых вы можете расположиться, — предложил хозяин. — Одну может занять дама, две другие — мужчины.
Гэйлорд поднял глаза от тарелки и указал вилкой на Рюарка.
— Он может переночевать в конюшне с кучерами. И тогда мы с господином Ролстоном устроимся в одной комнате, а господин Траерн с Питни в другой.
Траерн нахмурился, услышав слова кавалера, а хозяин постоялого двора стал извиняться:
— У меня нет других комнат, но есть старая хижина за домом, которой никто не пользуется. Кто-нибудь мог бы переночевать и там.
Рюарк изъявил готовность занять эту хижину. Поднося кружку к губам, он встретил взгляд Шанны. Допив пиво, он поднялся и накинул плащ.
— Пойду, взгляну на лошадей мадам Бошан, сквайр. И советую завтра встать пораньше, чтобы использовать светлое время суток; путешествие предстоит не из легких.
Он надел шляпу и, повернувшись, неторопливо пошел к двери.
— Спокойной ночи.
Глава 25
Шанна лежала в постели как на иголках. Рядом храпела Эргюс. Не представляя, который час, она тихо позвала:
— Эргюс!
Та не отозвалась, но Шанна решила подождать еще хотя бы полчаса. Наконец она бесшумно встала, в слабом свете еще не погасшего камина закуталась в шерстяной плащ и надела удобные туфли. За окном шел дождь, но это-то как раз и было ей на руку.
Шанна выскользнула из комнаты, тихо спустилась по лестнице, прошла через общую залу и вышла на улицу. Хотя туфли ее сразу же намокли, она чувствовала себя счастливой.
Она с трудом разглядела во тьме хижину, стоявшую под ветвями больших деревьев на некотором расстоянии от дома. Шанна робко постучала в дверь, которая сама открылась. В очаге, потрескивая, ярко горел огонь, отбрасывавший на деревянные стены пляшущие тени, но Рюарка здесь не было. Может быть, она зашла не в тот дом? Но поблизости никаких других строений не было. Шанна в нерешительности остановилась на пороге. Порывы ветра словно подталкивали ее вперед к яркому огню, сулившему тепло. В этот момент сзади кто-то крепко обнял ее за плечи, она обернулась — под широкополой шляпой, с которой ручьями стекала вода, Шанна узнала лицо того, к кому пришла среди ночи.