Шанна запомнила на всю жизнь, как мать учила ее: никогда, даже если очень жарко, не спать голой. Но она нашла компромисс, коротко, до самого бедра, подрезав свои самые легкие ночные рубашки. В эту ночь на ней была самая тонкая из них и такая короткая, что едва отвечала своему назначению.
Надо признать, что даже эта горячая духота была лучше лондонской влажности и тумана. Шанна вышла на веранду и оперлась бедром на прохладное резное дерево перил. Вокруг царило полное затишье, и она, раскинув руки, медленно поворачивалась, стараясь уловить малейшее дуновение ветерка, Потом, закинув руки за голову, она потянулась, выгнув спину, и почувствовала, как туго натянулась рубашка на ее груди.
У нее вырвался долгий вздох. Она любила плавать в прозрачной голубой воде, бегать с кем-нибудь наперегонки между деревьями и сидеть на спине скакуна, мчавшегося быстрее ветра по узким тропкам. В Англии такая жизнь была немыслима для леди, и дома Шанна наслаждалась этой свободой. Но в последнее время ей стало словно чего-то не хватать, как если бы какое-то другое развлечение могло бы полнее удовлетворить ее натуру. Она не находила этому объяснения, но каждый раз, когда ее посещали такие мысли, они обычно сопровождались воспоминанием о теплых золотистых глазах, сиявших в ответ на ее взгляд.
Обхватив руками перила, Шанна перегнулась через них, устремив взгляд в темное ночное небо. В нем проплывали кудрявые облака. Яркая луна проливала свет на замершую равнину.
Шанна присела на перила, поставив на них согнутую в колене стройную ногу. Она неторопливо обводила взглядом сад, окружавший дом. В свете луны, молчаливо вершившей свой ход по небосклону, он казался особенно прекрасным и таинственным.
Почти черные тени неподвижно лежали под раскидистыми смоковницами, поднимавшими к небу свои густые кроны. Вдруг одна из них шевельнулась. У Шанны перехватило дыхание, когда она разглядела неясную тень, имевшую очертания человеческой фигуры. Встав на ноги, она сильно перегнулась через перила, не спуская ставшего жестким взгляда с этой присевшей на корточки фигуры. Человек выпрямился, и Шанна увидела, что на нем были короткие белые бриджи.
— Рюарк, — невольно вырвалось у нее.
Повернувшись спиной, он небрежно поддал ногой в сандалии комок дерна и непринужденно зашагал прочь, оставляя за собой словно повисшую в воздухе мелодию, которую он весело насвистывал. Теперь Шанна была уверена в том, что не ошиблась. Она знала эту мягкую, как у зверя, походку.
— Негодяй!
Шанна ринулась обратно в спальню, неожиданно уязвленная тем, что он не подошел к ее балкону с мольбами о милости к нему. Она задула свечу и бросилась на кровать, не спуская злого взгляда с окон. «И он еще смеет надеяться на то, что я когда-нибудь лягу к нему в постель, а сам рыскает вокруг моего дома и ни на минуту не перестает шпионить за мной?» Чего хочет от нее этот плебей? Ха! Что за вопрос — все та же сделка! Ах, эта проклятая сделка! Он не хочет упустить случая. Но что за цена! Провести с ним в постели целую ночь!
Шанне очень хотелось чувствовать себя оскорбленной и разгневанной, но мысль о ночи с Рюарком была ей не так уж неприятна…
«Простое любопытство, — уверяла она себя. — Я едва пригубила этого напитка, и просто мне хочется распробовать его как следует. Любая женщина на моем месте… Ну да, я женщина здоровая и крепкая, и хочу как следует испытать пылкость этого наглеца. Он обвиняет меня в недостатке женственности, но я не хочу отдаться первому попавшемуся мужчине. Ах! С каким наслаждением я приняла бы любящего и благородного мужчину, который сумел бы меня взволновать!»
Закрыв глаза, Шанна пыталась представить себе образ того единственного, который был бы для нее таким желанным. И он появился перед ней, черноволосый, с ироничным взглядом янтарных глаз. Шанна вскочила, смяла подушку и отшвырнула ее в сторону. Что за человек этот Рюарк Бошан, проникший даже в ее сокровенные мечты?
Прошло две недели. В одну из суббот, после обеда, Шанна уселась без седла на Аттилу и берегом отъехала недалеко от деревни. Она была в легком будничном платье и соломенной шляпе с широкими полями, защищавшими ее лицо от обжигавших солнечных лучей. Подвернув юбку гораздо выше колен и подсунув ее подол под себя, так что обнажились ее босые стройные ноги, она направила своего могучего жеребца в воду, на глубокое место. Ветер разметал ее волосы, и их золотистая масса буйно развевалась за ее спиной. Шанна надвинула шляпу глубже на голову и весело рассмеялась, низко пригнувшись к шее ускорившего бег Аттилы.
Внезапно тишину прорезал какой-то свист, и лошадь замедлила шаг. Звук этот повторился, и, несмотря на усилия Шанны повернуть Аттилу в другую сторону, он вынес ее к зарослям на краю болота. Без повода она не могла управлять жеребцом.
Рюарк вышел на освещенное солнцем место и снова свистнул, на этот раз потише, протягивая руку навстречу лошади. Аттила фыркнул, приблизился к нему и взял губами с ладони кусок сахара.
Шанна не могла вымолвить ни слова, неотрывно глядя в насмешливые и веселые глаза Рюарка. Он небрежно гладил морду Аттилы, тогда как глаза его дерзко рассматривали ее обнаженные бедра и промокшее от брызг платье, плотно облегавшее ее грудь.
— Вы испортили прекрасную лошадь! — наконец воскликнула она, приходя в ярость от того, что он так легко завоевал доверие Аттилы.
Губы Рюарка медленно растянулись в улыбку.
— Это прекрасный резвый жеребец. На другого у меня ушло бы несколько месяцев. Я научил его лишь являться на мой свист. Вам бы не удалось и это.
Шанна вскипела, и грудь ее поднялась от негодования.
— Если вы думаете, что я буду когда-нибудь являться по вашему свисту, то это величайшее из всех ваших заблуждений, сэр!
Он, казалось, не слышал ее пылкой речи. Его взгляд с каким-то тлеющим в нем огнем ласково прошелся по ее едва прикрытому телу, и у него разгорелось желание. Он так хорошо помнил нежность ее прохладной кожи…
— Вы перестанете так пялиться на меня? — грубо спросила Шанна, чувствуя, как ее пожирают эти пылающие глаза.
Без единого слова Рюарк подошел вплотную и вскочил на Аттилу позади Шанны. Задохнувшись, она попыталась бороться, но он, почти обняв ее, взялся за гриву лошади.
— Вы с ума сошли? Слезайте сейчас же! — запротестовала она, но все мысли ее были о крепкой обнаженной груди Рюарка, которой он прижался к ее спине, его стройных, загорелых и мускулистых бедрах, которые слились с ее бедрами. Он тесно прижался к ее ягодицам, и она задохнулась от ощущения его близости.
— Чего вы добиваетесь? — Она попыталась вывернуться из его рук. — Если вы собираетесь совершить насилие надо мной, то вам не поздоровится, клянусь вам!
Около ее уха прозвучал хриплый голос:
— Спокойно, Шанна, позвольте мне немного проводить вас. Вы привыкли к дамскому седлу, как и Аттила. Он должен научиться подчиняться своему наезднику, кем бы тот ни был. — И весело добавил: — Тогда вы сможете помешать ему являться на мой свист. А теперь смотрите, я покажу вам, как управляет лошадью мужчина.
Взволнованная его близостью, Шанна сорвала с головы шляпу и, ухмыляясь, спросила:
— А если нас увидят? Что тогда, мистер Рюарк?
— Между этими зарослями и коралловыми рифами? — Он слегка усмехнулся. — Сомневаюсь. Да и вы так не думаете. Успокойтесь, Шанна. И, кроме того, вашей добродетели в моем присутствии ничто не угрожает. Кто, как не ваш муж, позаботится о ней?
— Не угрожает! — В голосе ее зазвучала насмешка. — Когда вы рядом со мной, вы всегда стараетесь прикоснуться ко мне, и мне кажется, что только это вас и занимает.
— Как и вас, любовь моя. И вы знаете, каков будет результат. Сделка будет полностью завершена тогда, когда мне будет угодно, и так, как я захочу.
— Надо быть негодяем, чтобы так принуждать леди!
— Негодяем? Вовсе нет! — пожал плечами Рюарк. — Я лишь желаю, чтобы была оплачена услуга, согласно договоренности. Что же до принуждения — никогда! Я не желаю вам зла, Шанна. Скорее, я бы сказал, я желаю разделить с вами минуту блаженства и позволить вам ощутить пробуждение страсти.