– Ярославом мать кличет.
– Вот гляди, Ярослав, доспехи и зброя на тебе панские?
– Панские.
– А теперь твои стали – хочешь пропей, хочешь продай, – а у меня ничего от твоего пана нету. Если мы на троих делим, то и мне, и Дмитру доспех положен и зброя. Понял теперь?
– Ну, понял. А с доспехом Павла как быть?
– Твой теперь это доспех, как с Павлом решишь – так и будет. Или монетой тебе отдаст, когда заработает, или заберешь у него и доспех, и коня.
– Ну, ты, казачок, и считаешь, чисто как жид в лавке: никто ничего не поймет, но все знают, что их надурили.
– Богданом меня кличут, Ярослав. Ежели считаю не так, как бы ты хотел, так тут извини. Ты решил Павла в товарищи брать, но мы на троих делим: то, что на нем надето, нами добыто, – он к тому рук не прикладывал. А если ты добрым за мой счет хочешь быть, так не ты первый, Ярослав. У нас все добрые, пока не с их кошеля за то плачено.
После устранения гносеологических проблем дело пошло веселее. Их пара доспехов с оружием пошла против трех, что с убитых сняли, панский за два комплекта пошел, ну да он того стоил. Их пара лошадей – за четверку оставшихся, лишние седла поменяли на возы, монеты разделили, треть отдали Ярославу.
Барахло, купленное паном, должен был оценить Павло – он с паном все покупал и в устном счете силен. Мы договорились с Ярославом, что весь товар забираем себе, выкупая дешевле на пятую часть от цены, а Ярославу его часть, после оценки товара, отдаем монетами. Хоть оно нам тоже ни к селу ни к городу, но ребятам еще семьи собрать и к казакам добраться нужно, так что на том и порешили. Двадцать процентов скидки, которые выторговал у Ярослава за оптовую закупку, вполне достаточно, тем более что половина товара в пиве и вине. Товар легко реализуемый и пользующийся во все времена устойчивым спросом.
Все текущие вопросы были решены. Оттащив трупы с поляны поглубже в лес, отправил их догонять возы, а сам начал тренироваться в отсекании голов. А то что я за казак, если не могу саблей снять голову с плеч? Решил затруднить расследование того, что произошло, и опознание трупов, если на них кто в лесу случайно наткнется. С точки зрения обитателя этого времени, занимался чистой ерундой: никто над такими мелочами даже не задумывался.
Хорошо, что зрителей отправил, потому что такой позорной рубки саблей никому показывать нельзя. Теоретически мне было известно, что во время удара саблю нужно протягивать, чтобы она рубила, но теория и практика дружат только после литров пролитого пота. Засунув с таким трудом отрубленные головы в мешок, отъехал подальше, нашел глубокий овраг, вырытый ручьем, куда и покидал головы.
Выбравшись обратно на дорогу, пришпорил коня и помчался догонять своих подельщиков. Они медленно двигались рядом с возом по окружной дороге, а Ярослав растолковывал Павлу, что с ними приключилось и какой неожиданный зигзаг удачи встретился им сегодня. По мрачной физиономии Павла было видно: его душа поет, освободившись от постылого ярма панской власти и навязанного католицизма.
Времени на длительную дискуссию о том, что все нужно было делать не так, не сегодня и в другой компании, которую так любят заводить наши люди после того, как ничего изменить уже нельзя, катастрофически не было, поэтому попытался ускорить обсуждение проблемы.
– Павло, скажу тебе, как оно есть на самом деле. Либо ты садишься на коня, вместе с Ярославом берешь свою семью и едешь к казакам, либо я тебя сейчас убью – и он поедет сам, только доспех с тебя снимет, бо то его доспех. Решай быстро, времени на балачки у меня нет.
– Ты, казачок, иди жаб палкой погоняй да сто казанов каши съешь, а потом, может быть, тебе меня побить удастся!
Все, что Павло хотел, но боялся высказать Ярославу, который был для него авторитет, он решил сказать мне, будучи со мной не знакомым. В доспехе и шлеме узнать убийцу с дороги было непросто. Весело рассмеявшись такой откровенной грубости, обратился к Ярославу:
– Ярослав, у тебя времени – пока я до десяти досчитаю. Если твой товарищ не вылезет с воза и не сядет на коня, будешь с него доспех снимать.
Левой рукой тихонько вытащил из сапога ножичек, который мне сегодня так пригодился. Совсем недавно обнаружился еще один талант Богдана, в котором он не признавался: мы мастерски мечем ножи левой рукой. Случайно обнаружил. Бросил, задумавшись, нож в дерево левой рукой – а он взял и воткнулся. Бросил еще раз – результат тот же. Десять раз бросал, пока не понял, что это не случайность, а закономерность.
Ничего не мог понять. Ножей никогда не метал ни левой, ни правой. Только вспомнилось, когда на круге мне имя Шульга давали, кто-то из казаков сказал, что Богдан ножи левой рукой бросает. Добраться до его умений оказалось несложно – оно в двигательной памяти: стоило бросить нож левой рукой, как тело само вспомнило все навыки.