Прохладный декабрьский ветер коснулся лица, пробежал по бархатной ткани платья. Оно заискрилось мириадами горящих звезд. Стоя на крыльце, Ева смотрела на вечерний город, уютно нарядившийся к Рождеству. Момент можно было назвать идеальным, если бы не силуэт Стаса Калиновского, показавшийся из темноты.
Со Стасом, популярным фотографом «Стрим. Ру», Еву связывали странные, противоречивые отношения. Он, безусловно, был хорош собой, разбирался в высокой кухне и вине, выходные предпочитал проводить в музеях Рима и Мадрида, а еще – отчаянно хотел Еву. Портила картину одна ма-а-а-ленькая деталюшечка: Калиновский был глубоко и безнадежно женат и воспитывал двух прелестных дочерей.
Ева, верная высоким моральным принципам, сопротивлялась настойчивым ухаживаниям Стаса. Но искры безобидного флирта между ними регулярно вспыхивали в совместных рабочих поездках и заграничных командировках. Кульминацией стал единственный поцелуй, за который Еве до сих пор было немного стыдно. Стас же, напротив, гордился своей маленькой победой. Но полтора года назад Ева решительно расставила точки над i: «Стас, у тебя – жена и дети, у меня – Леша. Я устала от твоих пьяных сообщений и пошлых намеков. Исчезни». Казалось, это сработало. Стас оставил Еву в покое, и из непристойного остались только редкие взгляды, брошенные в ее сторону. Но сегодня, разогретый крепкими коктейлями, Калиновский решил вернуться на скользкую дорожку супружеской неверности.
– О, Воронецкая! Для кого так вырядилась? Надеешься, Игнатьев декольте оценит? И зарплатку тебе повысит, да? – слегка пошатываясь, выплюнул оскорбления Стас.
В первые секунды Ева даже не сумела разозлиться: она, конечно, видела Калиновского разным, но еще никогда не сталкивалась с такой неприкрытой, беспричинной агрессией.
– Смотрю, кто-то тут очень пьян. Давай сделаем так: ты сейчас разворачиваешься и уходишь, а я притворяюсь, что ничего не слышала.
– Думаешь, можешь играть со мной? Да у меня таких, как ты… десятки! Хватит ломаться, я тебя насквозь вижу. Строишь из себя невинность! В отель давай поехали!
– Все, Калиновский, ты сейчас реально перешел черту. Это уже за гранью. Давай до свидания! – Ева рассерженно развернулась, чтобы зайти в ресторан. На виду у коллег и босса Стас уже не будет таким смелым.
Калиновский внезапно схватил Еву за плечи и силой развернул к себе:
– Сука! Ты не дослушала!
Вот тут Еве стало по-настоящему страшно. Фотограф был на голову выше нее, явно зол, а алкоголя в его крови хватило бы на нескольких крепких мужчин. Рука Стаса больно сжимала предплечье, пьяное дыхание становилось все ближе, а на крыльце, как нарочно, больше никого.
– Ты же сама этого хочешь, я вижу! – И Калиновский грубо потянул Еву. Его алчные губы впились в ее рот, не спрашивая разрешения. Стоя на обледеневшем крыльце на тонких шпильках, Ева почувствовала себя совсем беззащитной. Бокал с шампанским выскользнул из рук и звонко разлетелся на кусочки. Из ресторана доносилась бодрая музыка, происходящего снаружи никто не слышал.
Ева изо всех сил попыталась оттолкнуть Калиновского, но фотограф сжал ее еще крепче.
– Что, не нравится, когда тебя трогает настоящий мужчина? – Лицо Стаса дышало наглым возбуждением, рот был измазан Евиной красной помадой, бесцеремонная рука уверенно опустилась на грудь девушки.
– Нет! Пусти меня! – вскрикнула Ева.
– Дама же ясно сказала: «Нет!» – раздался незнакомый властный голос, и в эту секунду удар заставил Стаса выпустить добычу. Лишившись точки опоры, Ева потеряла равновесие. Чья-то сильная рука подхватила девушку, не дав упасть. Ева подняла голову: оценивающий взгляд холодных васильковых глаз разглядывал ее наряд.
Глава 2
Телефон назойливо подпрыгивал на прикроватной тумбочке. Наконец он соскользнул на пол, и вибрация прекратилась.
– Твою мать… Игнатьев, пять утра! – Никита Осадчий недовольно повернулся в постели.
– Кит, наконец-то! Я тебе пятнадцать сообщений отправил, а ты меня игноришь, – раздался из трубки жизнерадостный голос Валеры Игнатьева. – Ну не мог я ждать, пока у тебя настанет полдень. У меня офигенные новости.
– Ради которых ты будишь лучшего друга в долбаные пять утра?
– Именно. Расклад такой: Луневич продает свою долю.
– Какой Луневич? Какая еще доля? – сонно пробормотал Никита, но Игнатьева было не остановить.
– 49 % акций «Стрим.Ру» выставляются на продажу через три недели. Луневич сваливает на Кипр и избавляется от ненужных активов. Ты понимаешь, что это значит, Кит? Все, как мы мечтали еще в универе: общий бизнес, и никаких лишних людей у руля.