Дженнифер Шеридан не шевелилась. Она смотрела на старые фотографии. Марк и Дженни на выпускном балу в школе. Марк и Дженни после футбольного матча. Она смотрела на улыбающиеся лица. Смотрела, как они смеются.
— Это был Марк?
— КБР заявили, что в инциденте замешаны все пять офицеров, хотя ответственность взял на себя командир отряда Эрик Дис.
— Марк мне ничего об этом не рассказывал, — вздохнула Дженнифер.
— А вам приходилось слышать имя Аким Де Муэр?
— Нет.
— Аким Де Муэр — гангстер из Южно-Центрального округа Лос-Анджелеса. Он главарь банды, которая называется «Восьмерка — двойка». Семья Вашингтон отозвала жалобу, так как Аким Де Муэр начал им угрожать.
— Он ничего мне об этом не рассказывал. Вы думаете, Марк имеет какое-то отношение к этим людям?
— Мне неизвестно, связаны ли эти два факта. Может быть, и нет. Может быть, Марк ничего не говорил вам об Акиме Де Муэре, так как и сам ничего не знал.
— Он ничего мне об этом не рассказывал, — покачала головой девушка.
— Дженнифер, будет очень нелегко. Возможно, мы узнаем о Марке весьма неприятные вещи. Возможно, Риггенс сказал правду. Возможно, откроется то, что вам совсем не хотелось бы знать, и ваши чувства к Марку навсегда изменятся. Вы это понимаете?
— Вы хотите сказать, что нам следует прекратить расследование.
— Нет, вы неправильно меня поняли. Я лишь хочу, чтобы вы понимали реальное положение вещей.
Она отвернулась от меня и уставилась на фотографии на белой стойке. Вся ее жизнь с девятого класса до настоящего момента. Дженнифер стала тереть покрасневшие глаза.
— Проклятье! Я больше не хочу плакать. Я устала от слез. — И она принялась тереть глаза еще сильнее.
Я наклонился вперед и коснулся ее руки. Той руки, за которую ее хватал Риггенс.
— Плакать опасно, — улыбнулся я. — Вы поступаете весьма мудро, стараясь избегать слез.
— Что? — недоуменно спросила Дженнифер.
— Во-первых, обезвоживание, а во-вторых — в легких образуется шлюз рыдания.
Она перестала тереть глаза.
— Шлюз рыдания?
— Пары воды, которые возникают от плача, воздействуют на легкие, а те, в свою очередь, теряют способность перемещать воздух, что часто приводит к удушью. Я потерял из-за этого больше клиентов, чем из-за огнестрельных ран.
— Возможно, это больше говорит о детективе, чем о его клиентах, — заметила Дженнифер.
Я хлопнул себя ладонью по груди:
— Ух!
Дженнифер Шеридан рассмеялась, забыв о слезах:
— Вы забавный.
— Нет. Я Элвис. — «Стоит мне разойтись, меня уже не остановишь».
Она рассмеялась и попросила:
— Скажите еще что-нибудь смешное.
— Еще что-нибудь смешное.
Она снова засмеялась, скорчила гримаску и сказала:
— Нет. Я имела в виду, чтобы вы сказали что-нибудь смешное.
— Ах вот оно что.
— Ну? — Она ждала.
— Вы хотите, чтобы я сказал что-нибудь смешное.
— Да.
— Что-нибудь смешное.
Дженнифер Шеридан швырнула в меня игрушечного льва, но потом перестала смеяться и прошептала:
— О господи! Мне так страшно.
— Я знаю.
— Я закончила колледж. У меня хорошая работа. Я могла бы ходить в гости, но сижу дома. Нужно быть цельным человеком, но у меня такое чувство, что без Марка я умру.
— Вы влюблены. Люди говорят совсем по-другому или до того, как влюбились, или после того, как любовь прошла. И только влюбленный человек может вас понять. Когда любишь, слишком многое поставлено на кон.
— Ни с кем другим я не чувствовала себя так, как с Марком. Впрочем, я даже не пробовала. Хотя, может, и следовало это сделать. Может, я совершила ужасную ошибку.
— Если вы сами этого хотели, значит, не совершили никакой ошибки. — Я тяжело дышал и никак не мог взять себя в руки.
Она стала изучать свой бокал, провела пальцем по его краю, а потом посмотрела на меня. Она уже не казалась мне шестнадцатилетней девочкой. Дженнифер была стройной и хорошенькой и — в некотором смысле — доступной.
— Как здорово, что вы заставили меня смеяться, — сказала она.
— Дженнифер, — начал я.
— Вы очень милый, — подняла на меня глаза девушка.
Я поставил бокал на стол и встал. Она сильно покраснела и отвернулась.
— О господи! Извините, — прошептала она.
— Все в порядке.
Она тоже встала.
— Наверное, вам следует уйти.
— Хорошо.
Я кивнул, понимая, что мне совсем не хочется уходить. В висках снова застучало.
— Это все вино, — нервно засмеялась Дженнифер. Она старательно избегала моего взгляда.
— Конечно. На меня оно тоже подействовало.
Я отошел от нее и оказался в коридоре. Мне нравилось то, как колготки облегают ее икры, а футболка свисает на бедра. Она стояла, скрестив руки на груди, словно ей было холодно.
— Я сожалею, — сказала она.
— Не стоит, — ответил я. — Вы очаровательны.
Она опять покраснела и принялась рассматривать пустой бокал. Я ушел.
Я довольно долго простоял возле ее дома, а потом сел в машину и поехал к себе.
Пайк ушел, в доме было темно и прохладно. Я не стал зажигать свет. Вытащил пиво из холодильника, включил радио и вышел на веранду. Наступило время Джима Лэдда. Зазвучал Джордж Торогуд, потом «Криденс Клируотер ревайвал». Уж если слушать радио, то только все самое лучшее.
Я стоял и, вдыхая ночную прохладу, потягивал пиво. Где-то ухала сова. Терпко пахло жасмином, и мне это нравилось. Интересно, понравился бы этот запах Дженнифер? И какое впечатление произвела бы на нее сова?
Я слушал музыку и пил пиво, а потом отправился спать.
Но когда пришел сон, облегчения он мне не принес.
Глава 15
На следующее утро в десять сорок я позвонил своей приятельнице.
— Не могу поверить. Два звонка в течение одной недели. Я готова сделать тебе предложение.
— Если ты совершишь такую глупость, то придется отдать билеты на Стинга кому-нибудь другому.
— Забудь об этом. Я лучше схожу на Стинга.
«Ох уж эти женщины!»
— Я хочу знать, кто финансировал покупку «Премьер ломбарда» на Гувер-стрит в Южно-Центральном округе Лос-Анджелеса. — Я продиктовал ей адрес. — Ты можешь мне помочь?
— Ты в офисе?
— Нет. Пользуюсь преимуществами своей работы и провожу утро в постели. Обнаженный. И одинокий.
«Мистер Соблазн».
Моя приятельница рассмеялась.
— Ну, насколько я тебя знаю, этого общества тебе больше чем достаточно. — «Все считают себя большими шутниками». — Позвони мне минут через двадцать.
— Благодарю.
Она перезвонила через пятнадцать минут.
— «Премьер ломбард» является совместной собственностью Чарльза Льюиса Вашингтона и «Корпорации Лестера». Лестер обеспечил заем и занимался финансированием через Калифорнийский федеральный банк.
— Ага.
— И что означает твое «ага»? Что я предоставила тебе важную информацию или ты просто прочистил горло?
— Первое. Может быть. Кто подписывал бумаги?
— Вашингтон и адвокат по имени Харольд Беллис. Беллис подписался за Лестера и как член корпорации.
— А у Беллиса есть адрес?
— Да. В Беверли-Хиллз.
Она дала мне адрес, я повесил трубку, принял душ, оделся и отправился в джунгли Беверли-Хиллз.
«Портрет детектива в поисках тайны, приключений и парочки ускользающих улик».
Офис Харольда Беллиса находился на третьем этаже недавно перестроенного здания, рядом с Родео-драйв и примерно в миллионе световых лет от Южно-Центрального округа Лос-Анджелеса. Я нашел место для парковки между «роллс-ройсом» и двухместным «мерседесом» стоимостью в восемьдесят тысяч долларов. Перед магазином, где продавались мужские ремни за триста долларов и выше. Бизнес у них шел неплохо.
Я вошел в маленький стеклянный вестибюль с белым мраморным полом и на лифте поднялся на третий этаж.
Офис Харольда Беллиса занимал фасадную часть здания, и у меня сложилось впечатление, что дела у него идут превосходно. Повсюду гравированное стекло, полированная мебель, а в ковре можно было утонуть, как в Северной Атлантике. Я подошел к секретарше, сидевшей за отделанным гранитом полукруглым столом, и протянул ей свою визитную карточку. На голове секретарши была изящная телефонная гарнитура, позволяющая разговаривать по телефону, не снимая трубки.