Видя моё невеселое состояние, лысый евнух, чьего имени я так и не запомнила, сообщил:
— Госпожа, сегодня прислуга выходит в город, дабы закупить все для Павильона. Освободилась довольно большая сумма денег, выделенная казной на следующую неделю содержания Сада, и Император распорядился передать её в Ваше распоряжение. Там около двухсот золотых монет. Что для Вас принести?
— О, я пойду и сама все куплю! — воскликнула я, радуясь нежданной удаче. Двести монет были немалой суммой, и я прикинула, что вполне смогу купить себе небольшой домик, куда можно было бы изредка сбегать от надоедливых людей. Помимо всего прочего, хотелось нормально поесть, не опасаясь яда, поскольку от голода уже сводило живот, побродить по Талье и, конечно же, заглянуть в Библиотеку. В планах моих было повидаться с Мари и Дираном, узнать, что случилось с Микешем, и встретиться с Эллиной. Впрочем, желаниям моим не суждено было сбыться.
— Госпожа, это совершенно недопустимо. Вы не можете покидать Павильон! — возразил евнух твёрдо, и в его глазах, обычно подобострастных, промелькнула сталь.
— Послушайте, мы оба понимаем, что Его Величество мне это позволит! — проговорила я раздражённо. С моей точки зрения, глупо было даже предполагать, что Эйтан откажет мне в такой малости.
В глазах мужчины промелькнула какая-то странная тень, когда он проговорил:
— Думаю, Госпожа, Вы ошибаетесь. Так или иначе, Вы покинете Сад только с позволения Императора.
Я нахмурилась, пытаясь представить, как выглядит ситуация с точки зрения евнуха, и не могла не признать, что в словах его есть резон. Просто так выпускать куда-то женщину, принадлежащую Императору, он действительно не имел права. Вздохнув, я решительно проговорила:
— Что же, пойдёмте к Его Величеству.
— Мы не в праве отвлекать Его Величество от дел, — жестко сообщил евнух. Я коротко кивнула, принимая ответ, и бросила:
— Оставьте меня.
Кажется, мужчина хотел что-то добавить, но, перехватив мой взгляд, молча вышел из комнаты.
Первым порывом моим было выбраться из Павильона через потайной ход и отыскать Эйтана, но я заставила себя усмирить гнев и успокоиться.
«Вечером нам будет, о чём поговорить», — сказала я самой себе, с тоской думая о завтраке. Мой таинственный недоброжелатель понял, что я предпочитаю сама готовить себе еду, и начал приправлять ядом непосредственно продукты. Пока что амулеты, коими был напичкан особняк, спасали, но я прекрасно понимала — долго это продолжаться не может. Была, конечно, надежда, что злоумышленником была одна из наложниц, но чем дальше, тем меньше мне в это верилось.
Потому, покинув особняк, я сорвала с ближайшего дерева несколько яблок и принялась бездумно их жевать, глядя в ненавистное искусственное небо. Ишири, видимо, ушла в город, а до вечера было ещё очень и очень долго…
Я вошла в покои Императора через четыре часа после заката, когда одна из дождливых ночей вступила в свои права. Эйтан уже ждал меня и тут же устремился навстречу. Меж его бровей залегла задумчивая морщинка, и нечто странное почудилось мне во взгляде, обращенном на меня.
— Добрый вечер, — сказал он быстро, словно желая заполнить образовавшуюся тишину, и голос его прозвучал настолько фальшиво, что я невольно поморщилась.
— Добрый, — признала я, — Дождливо сегодня, и я замечательно выгляжу. А теперь — говори то, что ты действительно хотел сказать.
Змей криво усмехнулся, и, прихрамывая, отошёл к окну. «Кажется, его нога болит сильнее, когда он нервничает», — отметила я для себя.
— Полагаю, мне нет нужды делать вид, что я не знаю, о чём ты? — уточнил он.
— Все равно не поверю, — сказала я честно, и, помедлив, добавила:
— Это ведь ты запретил ему выпускать меня, верно?
— Да, — признал Эйтан спокойно. Я вздохнула:
— Хорошо. Почему?
Змей молчал долго. Я уже боялась, что он не станет со мной говорить, но Император внезапно повернулся и заглянул мне в глаза. От взгляда его мне стало дурно — столько противоречивых эмоций плескалось там.
— А куда бы ты пошла? — ответил он вопросом на вопрос. Ничего крамольного в мыслях моих не было, потому я послушно принялась перечислять:
— Я бы заглянула в Библиотеку, встретилась с Эллиной, Маритой, Дираном, узнала, как там Микеш, наелась бы до отвала и купила бы себе дом.
По мере того, как я говорила, брови Змея приподнимались все выше. Дослушав до конца, он уточнил:
— Зачем тебе дом?
— Чтобы отдыхать там от людей и Дворца, — пояснила я спокойно, про себя добавив: «И чтобы было, куда уйти, если ты меня выбросишь за ворота».
— Ты можешь просто приказать им уйти, когда устанешь от них. Тебе не обязательно иметь для этого отдельный дом! — воскликнул он, все больше распаляясь. Злость его буквально витала вокруг, оставляя меня в недоумении. Тогда я по-настоящему не понимала, в чём дело.
— Ты и сам понимаешь, что кто-то из них все равно маячит над головой, а я люблю одиночество, — сказала я так мягко, как только могла.
— Почему ты не питаешься в Павильоне? — снова начал спрашивать Змей.
Я вздохнула:
— Ты прекрасно знаешь, что каждое третье блюдо мне подают с весьма эксцентричными приправами.
Император покачал головой:
— Я приказал установить специальные амулеты.
— Я не могу спокойно есть, зная, что рано или поздно отравитель найдёт способ обойти магию, — признала я. Взгляд Эйтана стал ещё более злым.
— Отлично. Кто они, эти люди? Диран, Микеш — зачем тебе с ними видеться?
Вопрос был задан небрежным тоном, но я сразу поняла — вот оно. Эйтан просто не выносил самой мысли, что существует кто-то, кроме него, к кому я могу спешить. Для самого Змея я была единственным более-менее важным существом в толпе жестоких, жадных до власти безумцев с горящими алчностью глазами, в просторечии именуемых политиками, и он боялся меня потерять. Не потому, что я была какой-то там безумно важной или необычной персоной — нет, дело не в том. Просто Змей доверял мне, как никому иному, и ему претила сама идея о том, что моё внимание может принадлежать кому-то другому.
И, что самое страшное, глядя на его расстроенное лицо, я призадумалась: а так ли мне нужно в город? Если на одной чаше весов будут старые друзья, нормальная еда и глоток свободы, а на другой — его хорошее настроение, что я выберу?
Лгать самой себе — гиблое дело. Я знала ответ на этот вопрос, и он пугал меня до дрожи, потому что доказывал: Эйтан давно приобрёл громадную власть надо мною, и это страшило больше, чем все пережитые мною опасности.
Демоны, таившиеся до поры до времени в моей душе, заговорили, щелкая иллюзорными челюстями.
Нет, нет, нет! Никто, никогда не будет иметь власти надо мной!
— Ты собираешься отвечать на мой вопрос? — раздраженный голос Эйтана ворвался в мои мысли, вызвав прилив неожиданного гнева. Захотелось оттолкнуть, ударить побольнее, разозлить, отомстить за то, что он сделал меня такой слабой. По-хорошему, в таком душевном состоянии нужно делать только одно — разворачиваться и идти спать, дабы не наворотить откровенных глупостей. Однако, в тот момент я была слишком взбешена, чтобы останавливаться — постоянное нервное напряжение вылилось в полную потерю самоконтроля.
— О, да! — усмешка покривила мои губы, — Хочешь ответ? Пожалуйста! Я хочу с ними увидеться, поскольку я люблю их. Они — мои друзья, они мне дороги. И я не обязана каждый раз спрашивать у тебя разрешения, поскольку то, что я делаю — это моё сугубо личное дело! Захочу — уйду, захочу — приду. Это понятно?
Глаза Эйтана опасно потемнели, и я поняла, что своей несдержанностью переступила крайне зыбкую черту. Змей, будучи человеком весьма властным и упрямым, не терпел подобных отповедей, и, что самое печальное — я прекрасно об этом знала, но осознанно ударила в одно из самых больных его мест.
И нечего удивляться, что, стремительно сократив расстояние между нами, Эйтан резко проговорил, чеканя слова:
— Запомни, девочка: в этой стране мне принадлежит все, и ты — в том числе. И я не потерплю, чтобы какие-то неизвестные мне мужчины общались с одной из моих наложниц. Это — понятно?