Домой я приезжаю разбитой. Как назло, угли прогорели и дом вновь наполнился холодом. Поэтому я вновь долго выгребаю золу, разжигаю огонь, а затем, не раздеваясь, заползаю под одеяло в выстуженной спальне. Меня трясет — вряд ли усталость тому виной. Про ванну вспомнить не удается — я проваливаюсь не в сон: куда глубже.
Из небытия меня резко вырывает несколько часов спустя: непрекращающаяся судорога проходит по телу, заставляя меня выгнуться и сдавленно застонать. Зелье… зелье Джо стоит на столе в кухне. Последний раз я пила его перед выходом на работу, а переносной пузырек так и остался лежать в кабинете: во время постоянной работы с инквизитором зелья запрещены. Поэтому я так не люблю пристальное дознание.
Морщась и постанывая, сползаю вниз, понимая, что ноги не слушаются. Наливаю воду. Темная густая жидкость капает в воду, расплываясь по поверхности масляными пятнами. Пять… мало. Шесть, семь, восемь… В самый раз!
Опрокидываю стакан и некоторое время сижу, чувствуя, как по телу растекается тепло. Ноги постепенно становятся послушными, а судорожные проявления отступают на второй план. Но сейчас всплывает другая проблема: Джо, рассчитывая на скорое нахождение мной мужчины, смешал слишком мало. И теперь зелья осталось на донышке. Около двадцати капель — на работе. А всего…
До послезавтра включительно.
Решив подумать об этом утром, я гляжу в окно и вижу, но уже почти рассвело. Ложиться спать не имеет смысла и поэтому я решаю совершить запланированное вчера и поворачиваю вентиль для нагрева воды.
Время до работы я коротаю в ванной. Взятая с собой в царство воды книга так и остается нераскрытой: мне откровенно плохо. Все же Адель права: так запускать ситуацию не следовало. А ведь если бы можно было обойтись без мужчины, всё было бы гораздо проще.
Я высовываю из исходящей паром воды ногу и некоторое время задумчиво гляжу на конечность. Нейт должен справиться — он явно понял, что мне очень нужно. А значит — приложит все усилия.
Завернувшись в полотенце, я сушу волосы теплым паром из трубы для нагрева воздуха и, набросив домашнее платье, мельком смотрюсь в зеркало. Отражение выдает мне правдивую картину: спутанные пряди цвета гречишного меда, лихорадочный румянец на щеках. После зелий Джо меня всегда штормит — аллергия на некоторые компоненты заставляет мужчину подбирать альтернативу и из без того небольшого списка. Но я не в обиде — сама виновата.
Есть не хочется. Но, вспомнив о том, что вчера я довольствовалась лишь печеньем, я заставляю себя съесть несколько картофелин и небольшой кусочек мяса. Если всё будет, как и вчера — мне понадобится энергия.
Город встречает мокрым снегом. Вот тебе — то всю зиму льет, как из ведра, то зима решает одарить нас всем своим великолепием. Выбираясь из экипажа, стараюсь не наступить в лужу. Тщетно — все же оступаюсь и правый сапог тут же заполняется ледяной водой. Как же некстати! Хорошо, что в кабинете есть сменная обувь.
Хлопнув дверью собственной обители, я быстро переобуваюсь. Кожаные ботинки на тонкой подошве плохо подходят на роль замены, но с мокрой ногой в архив я уж тем более не спущусь. Радуясь, что сегодня вместо штанов надела теплое длинное платье, я пристраиваю пострадавший сапог у огня и спускаюсь вниз.
Всё те же лица и те же длинные ряды папок. Вальтц приветливо кивает мне от окна. Отвечаю ему тем же — несмотря на первичную неприязнь инквизитор все же показал себя неплохим человеком. Судя по всему, работать нам сегодня тоже предстоит вместе. Привычно усаживаюсь на стул. Платок с головы не снимаю — меня бросает то в жар, то в холод. Ощущения для меня привычные, но зелье Джо здорово ослабляет иммунитет. Как бы не простыть.
— Приступим, — мой голос звучит хрипло и инквизитор недоверчиво глядит на меня. Качаю головой — мол, всё в порядке. Вальтц пожимает плечами, будто говоря, что это не его дело, и мы начинаем.
На втором десятке папок что-то меняется. Вначале за стеллажами раздается странный шум, но я не подаю вида, старательно рассматривая чернила. А затем дверь распахивается и на пороге появляется Максвелл.
— Уважаемые работники нашей скромной обители! — его голос, приправленный толикой юмора и усиленный заклинанием разносится по архиву, отражаясь от его стен и птицей возносясь к сводчатому потолку, — прошу принять во внимание, что до четверга нам необходимо закончить с архивом! В пятницу прибывает королевская комиссия дознания и нам необходимо знать истинное положение вещей! Всем хорошего дня! — на этом видимо, объявление заканчивается.
Инквизитор слегка морщится, снимая заклинания усиления звука и ловит глазами мой взгляд. Я слегка улыбаюсь и наклоняю голову в приветствии. И меня тут же ведет — слегка, несильно — но этого хватает, чтобы мужчина подобрался и, прищурившись, внимательно посмотрел на меня. Тут и ходить далеко не надо — вон как активизировались поисковые потоки в помещении! Максвелл сканировал меня — сканировал быстро, умело и по возможности незаметно. Для всех ниже четвертого уровня.
— Мистер Максвелл, если вам что-то нужно узнать — лучше спросите, — устало прошу я, ощущая, как вновь простреливает позвоночник.
Вальтц недоуменно смотрит на меня. Запах лакрицы становится невыносимым.
— Мне вас покинуть?
— Да! — припечатывает Риндан и мне ничего не остается, как кивнуть.
В том, что Максвелл почувствовал мое состояние, уже не остается сомнений: уж слишком изучающим становится его взгляд, стоит только Вальтцу выйти. Шаг. Ещё шаг. Почти сжавшись в комок, я наблюдаю за приближением инквизитора. Его эмоции я прочесть не могу — не хочу узнать, что…
— Мисс Локуэл, с вами всё в порядке? — вкрадчиво интересуется мужчина, приблизившись почти вплотную.
Покусывая губы, молчу. Что тут говорить? Ложь он распознает слету.
— Значит, не в порядке, — тихо констатирует Риндан и, схватившись за спинку стула, разворачивает его к свету. Я разворачиваюсь вместе со стулом, уже через мгновение оказываясь во власти изучающего взгляда инквизитора. А впрочем, ему хватает пары мгновений.
— Так-так-так…
В мужском голосе не слышно ровным счетом никаких эмоций и, решившись, я осторожно сканирую помещение и тут же осекаюсь, чувствуя, как нас двоих окружает полог безмолвия.
— Не трудитесь, Мейделин, — мужчина насмешливо глядит на меня и я едва не втягиваю голову в плечи. Он впервые назвал меня по имени и я все ещё не могу понять, какие эмоции внутри меня это вызывает, — скажите лучше, как вам в голову пришло явиться на работу в таком состоянии?
В ответ я бурчу нечто невразумительное, но очень оправдательное. Не работает — он выслушивает меня со всем вниманием, а стоит мне замолчать, выносит вердикт.
— Домой. Лечиться, — и не успеваю я открыть рот, добавляет, — я провожу.
Глава 3
Галантно придерживая под локоть, Риндан выводит меня из архива. Я, признаться, ему благодарна — в голове с каждой минутой шумит все больше, а ноги так и вовсе подгибаются. Вальтц стоит у окна, опершись на подоконник. При нашем появлении он оборачивается, открывает рот и…
— Мисс Локуэл приболела. Найди себе другого напарника.
Виновато улыбнувшись, я развожу руками, слыша над ухом ироничный хмык. Но Вальтц всё понимает. Кивает, соглашается, желает мне хорошего дня и возвращается в архив, оставляя нас наедине.
Перед самым выходом из крепости я торможу.
— Мне надо переобуться.
Вопросительный взгляд заставляет рассказать о многострадальном сапоге. Внимательно меня выслушав, Максвелл так же молча подхватывает меня на руки и выносит из крепости.
Я окаменеваю — такое поведение для мужчины недопустимо. Но инквизитор, кажется, не смущается — несет меня к темной массе экипажа так уверенно, будто всю жизнь этим занимается.
— Отпустите меня, — осторожно прошу.
Нет. Глухо, как в танке. Поднеся меня к ожидающему извозчику, Риндал, не ставя меня на землю, распахивает дверь и сгружает меня внутрь. Подождав, пока я устроюсь на твердом холодном сиденье, запрыгивает следом и ударяет ладонью по стенке экипажа.