Бабочка упала на дно.
Мертвая.
С красными усиками.
— Раздавила! — выкрикнул Эньер. — Двадцать золотых псу под хвост!
По щекам Лилеи потекли слезы. Думаю, деньги волновали ее меньше всего.
— Кто магичил, а? — прохныкала она. — Кто?!
— Веришь в сказки, малявка? — расхохоталась Ласка. — Враки чистой воды. Это просто бабочка.
Я посмотрела на Мелу. Ее непроницаемое лицо подсказало мне, что все куда серьезнее.
Мы отошли в сторону.
— Тебе тоже не по себе?
Она поежилась, отвела взгляд.
— Не факт, что это Королевский брюхокрыл, — проговорила тихо. — Не факт, что его усики действительно меняют цвет. Не факт, что кто-то из «убийц» использовал магию. А знаешь, что является фактом?
— Пропавший извозчик, — прошептала я. — Во что ты втянула меня, подруга?
— Вечером расскажу, — и от ее спокойного тона у меня екнуло сердце. — Извини. Вообще-то с ними, — кивок в сторону практикантов, — не должно было быть проблем.
— Тогда за что ты извиняешься? — в случае колдуньи я умела читать между строк.
— За дракона. Он нужен мне. И он придет к тебе, Тая. Прости.
Глава 5. Прошлое или будущее?
Я ведь искренне верила, что та история закончилась. Тавенна, Сойл и Барр остались в прошлом. Канули в небытие.
Не стоило тешить себя иллюзиями.
А если по порядку, то…
Семь лет тому назад я сбежала из Тавенны, унося каменное сердце Барра — Черного Дракона, и Ферна — кроху-демона, на поверку оказавшегося превращенным в сгусток энергии человеком. Мы скитались по просторам Рении, пока не осели в Барсуках. Из-за Мелы, понятное дело, — я хотела, чтобы она освободила Ферна от власти прежнего хозяина.
Потом колдунья случайно пробудила сердце Барра — и началась свистопляска.
Сойл — Белый Дракон — жаждал убрать конкурента. Он прилетел в Тавенну, сжег дотла княжеский дворец, нацелился на город… Ладно, признаю: вначале он не собирался уничтожать жилые кварталы. Я разъярила его, сама того не желая. А Мела отправила в родной мир — тот, откуда пришли драконы и призывают демонов. Чисто для справки: демон — не что иное, как дракон, выдернутый из среды обитания и «переделанный» в энергию.
Итак, Сойл исчез навеки, контроль над рудниками благословенного серебра перешел королевским службам, магия подешевела… Но люди позабыли о Черном Драконе — том, кто официально считался наследником Белого.
Я возилась с ним несколько месяцев. Нет, не из-за своей избранности, особенности или исключительности. Все куда проще. Он пробудился рядом со мной и, как любой нормальный детеныш, счел чем-то вроде «мамочки». А когда повзрослел и сообразил, что да как, убрался восвояси. Даже попрощаться не соизволил.
Не скажу, что меня это чересчур огорчило — я никогда не стремилась изображать няньку для огнедышащей твари. Тем более, примерно тогда мой роман с Артаном был в самом разгаре. Но сейчас почему-то навалилась тоска. Воспоминания грызли душу. Каждое из них напоминало о веселых деньках и об ушедших минутах счастья.
Люди не ценят то, что имеют. Я многое отдала бы за шанс вернуться в прошлое лето. Возможно, и отношения с аристократишкой не закончились бы смертельной обидой… Но какой смысл размышлять о былом?
— Барр не вернется. И у него, и у Ферна свой путь.
Насчет Ферна колдунья согласилась. А вот с драконом дела обстояли сложнее.
— Мы не знаем, какой у него дар. Сойл — целитель, Барр, на первый взгляд, воин. Благодаря тебе он увидел и другие возможности. Ему…
— Он не вернется ко мне! С какой стати? Барр больше не нуждается в чьем-либо обществе, особенно в моем. Он вырос, пойми! Взрослые драконы не водятся с людьми! — я искренне верила каждому своему слову. — Для драконов люди не имеют значения!
Мела не слушала. Она всматривалась вдаль, будто рассчитывала увидеть Барра с минуты на минуту, и, казалось, находилась за пределами земных просторов.
— Он не прилетит!
Колдунья вздрогнула. Поморщилась, сфокусировала взгляд на мне.
— Извини, — повторила. — Знаю, ты хотела бы все забыть, но… Черный Дракон найдет тебя. В нашем мире ты — самое близкое ему существо, Тая. Рано или поздно он это осознает.
Я ей не верила. Она говорила о драконе так, словно он был человеком. Непростительная ошибка! Уж кому, как не Меле, следовало помнить, что вековечным существам чужды привязанности и чувства. Сойл, которого я вряд ли когда-нибудь забуду, — лучшее тому доказательство.
Нас прервали самым бессовестным образом. Заяц нагло заявил, что время обеда, а дежурных нет. Поэтому либо я (Создатель, да когда же я наконец запомню, что этим летом мне предстоит заботиться о пяти «убийцах»?) утверждаю график, либо приступаю к готовке.