Я оглянулся в поисках Лина, но и его не оказалось рядом. Видимо я был слишком погружен в свои мысли, что не заметил, как народ разошелся. Или же они просто хотели дать мне возможность побыть с друзьями, живыми и не очень.
— Лин отослал его в избу, где детей прятали, — ответил Иван. — Наверное, он за ним и пошел.
— Отлично, — бросил я и пошел искать Романа Дмитриевича.
Старосту я искал довольно долго, пока не узнал, что он вышел за ворота и распоряжается там.
Я вышел из деревни. Работа по переноске наших раненых и замороженных товарищей шла полным ходом.
Когда я подошел к старосте, тот как раз распоряжался, где создать дополнительный лазарет. В избу, выделенную под это перед началом сражения все не входили.
— Роман Дмитриевич, — обратился я к старосте. — Мне нужно с вами переговорить.
— Конечно, Никита Васильевич, я в полном вашем распоряжении.
— Как идет работа по эвакуации с поля боя раненых? Все отлажено?
— Все в порядке, Никита Васильевич. Замороженные не входят в лазарет, выделил им дополнительное помещение, — отчитался староста. — Убитых у нас немного, но раненых хватает.
— Убитых нужно похоронить с почестями. Всех поименно записать и мне список предоставить, — распорядился я.
Мне хотелось видеть и помнить каждого, кто пострадал от рук Корсакова, так желание отомстить будет со мной, пока я не осуществлю его. Конечно, родители были в первых рядах, за кого я собирался мстить, но и простых людей, отдавших жизни за род Шустовых, забывать нельзя.
— Хорошо, Никита Васильевич, — принял мой приказ к сведению староста. — Что делать с ранеными и трупами врагов?
— Тех раненых, что способны идти отправить в город. Пусть убираются отсюда. Лечить их не наша забота. Могут своему работодателю требования предъявлять, — усмехнулся я. — Нетранспортабельных в наш лазарет. Лечим. Потом будем думать, что с ними делать. Мы все же люди. Не хорошо бросать человека при смерти, пусть и врага.
Роман Дмитриевич меня внимательно слушал и одобрительно кивал.
— Трупы наемников отдать родственникам, если таковые за ними явятся в течении двух дней. Пусть эти раненые наемники им и сообщат. К приходящим относится уважительно, но помогать не стоит. Пусть сами разбираются. Те тела, что останутся по истечении двух дней похоронить. В братской могиле, но знак поставить, мол сражались тут, тут и погибли. И количество человек в могиле записать. Учет всему нужен.
Роман Дмитриевич хотел что-то возразить, но я взглянул на него так, что желание у него отпало. Если я принял решение, то его просто нужно исполнять. Времена, когда меня можно было переубедить прошли. И если уж мое решение окажется неверным, то я приму весь груз ответственности на себя. Сам решил, сам ответил.
— Что же касается трофеев, — продолжил я инструктаж. — Соберите все, и снесите в арсенал. Если нет такового, выделите отдельную избу. Нам потребуется склад оружия и боеприпасов. Личное оружие можно и в доме хранить, но нам нужно будет много всего, так что пусть будет арсенал. И организуйте строгий учет. Я потом зайду проверю, что у нас есть.
Я собрался уже уходить, когда вспомнил зачем пришел.
— Ромен Дмитриевич, еще один вопрос.
Староста, собравшийся уже было идти, остановился.
— Мне нужен человек, кто смог бы добраться до борделя на окраине Суздаля. Тот, где управляем Анфиса Петровна.
Роман Дмитриевич кивнул, показав, что понимает, о чем речь.
— Человек должен быть надежный, — продолжил я. — И незаметный. Лучше, если бывавший в том заведении ранее. Мне нужно, чтобы он нашел Анфису Петровну и передал ей моё желание встретиться с ней. Пусть она решит, как и где лучше всего это сделать и передаст через него нам. Если же мадам не окажется в заведении, нужно чтобы человек повызнавал, что там и как. Если что, в борделе есть охранник Афоня. Он человек надежный, можно связаться с ним, в крайнем случае.
— Хорошо, Никита Васильевич, я найду такого человека. Как только будет готово отправлю его к вам для детального инструктажа.
— Весть инструктаж я вам уже рассказал. Так что, если человек верный, отправляйте сразу в бордель, меня же оповестите, что он ушел.
— Хорошо, — подтвердил староста. — И вот еще что, Никита Васильевич.
Я вопросительно приподнял бровь.
— Победа все-таки, как-никак. Нужно бы людей подбодрить. Да и павших помянуть нужно. Без этого никак. Может пир какой устроим.