— Не надо, Никита. Не ходи туда. Он обманет.
— С чего ты это взяла?
— Я его знаю!
Я притянул Настю к себе и крепко обнял. Уткнулся носом в ее короткие волосы, втянул приятный запах.
— То, что ты была в его застенках, не делает тебя знатоком этого человека.
Девушка вдохнула, собираясь что-то сказать, но промолчала. Я видел, что она борется со своим желанием, но не мог понять, о чем она собирается меня предупредить.
— Успокойся, малышка. Все будет хорошо! — продолжил я. — Встретимся после переговоров.
Настя еще крепче вцепилась в меня. Прильнула губами к шее. Коротко поцеловала.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Девушка сделала шаг назад, выпустив меня из объятий.
К нам подбежал стражник от ворот и принялся что-то тихо говорить старосте. Тот слушал и кивал. Затем так же тихо ответил. Я мог бы услышать каждое их слово, но не вслушивался в разговор. В вопросах обороны я доверял Роману Дмитриевичу. Староста отдавал какие-то распоряжения. Закончив слушать, человек развернулся и побежал обратно к воротам.
Староста кашлянул позади. Он все это время стоял рядом, не мешая нашему разговору. А для общения со стражником даже немного отошел.
— Никита Васильевич, противник оттянул силы в лес. Могут готовиться к нападению.
— Это для переговоров, — успокоил я его. — Но на всякий случай, предупредите людей. Пусть будут готовы.
— Они готовы. Я уже отдал распоряжение, — ответил староста.
— Отлично! Тогда идем. Мне пора пообщаться с Корсаковым лично.
Я кивнул Насте, все еще стоявшей рядом, и направился к воротам в сопровождении Романа Дмитриевича.
На полпути оглянулся, чтобы убедиться, что девушка в порядке. Она уже бежала обратно на стену, где её ждали Лушка и Иван. Даже отсюда я легко мог разглядеть выражение лица Лушки. Девушка была взволнована. Она переживала за меня и, готов поспорить, многое бы отдала, чтобы быть рядом со мной во время переговоров. Точно так же, как Иван или Настя.
Но это было только моё дело. Подвергать опасности своих друзей я не собирался.
Стражник приоткрыл воротину и выглянул наружу. Там было тихо.
На всякий случай, рядом с воротами стояли три человека, готовые в один момент надавить и захлопнуть створку.
На мой взгляд такие предосторожности были излишними, но староста настоял.
Отряд Корсакова действительно отошел дальше к лесу, оставив всю поляну перед стеной свободной.
От стены было видно, что люди стоят на самой границе леса. Но большая часть отряда скрылась в чаще.
Оттуда можно было легко достать выстрелом из ружья, но о прицельной стрельбе из арбалета не могло быть и речи.
Я вышел и заметил, что Корсаков спешился и идет мне навстречу.
Не знаю ровно на середине или нет, но невысокий широкоплечий человек остановился. Он был чуть ниже меня ростом, зато раза в два шире и явно тяжелее. Мощные руки, толстая шея, ноги словно колонны. Кряжистая фигура, похожая на гнома из игр. Только значительно выше. Будь он обычного телосложения выглядел бы средне. А при его росте и таких габаритах казался огромным.
По сравнению с ним, я действительно был мальчишкой. Но даже это внешнее превосходство не давало ему право считать меня пацаном.
Я подошел и встал в метре от него, как совсем недавно стоял рядом с Настей. Посмотрел в серо-стальные глаза, в данный момент не выражающие ничего. Или же это мне не удавалось их прочесть.
— Говори, — предложил я Корсакову начать разговор.
— Сдайся.
Я фыркнул.
— Нет, я неправильно выразился, — как-то картинно замахал руками и поторопился исправиться Корсаков. — Давай не будем сражаться. Присоединяйся ко мне!
— В чем присоединяться? — изобразил я удивление.
Надеюсь искреннее. Он ведь не знал, что я в курсе его задумки создать свою империю. О том, что я знаю, зачем ему нужен.
Я же хорошо помнил стишок, рассказанный мне Настей, услышанный ей в застенках этого человека: — «Кто ветра три в руке собрал, восьмой четвертым рядом встал. Тот сможет бурю обуздать, империю свою создать».
Интересно историк Буянов еще жив?..
Вспомнив, что Корсаков держал девушку взаперти, я снова ощутил к нему ненависть. Мне даже не пришлось думать об убитых родителях или о нападении на меня самого.
— В моей борьбе за свободу, — ответил Корсаков.
Так вот как он это называет. А я думал мятеж, бунт или восстание лучше подойдет.
— И в чем же она заключается? — как ни в чем не бывало спросил я.