Ким смотрела на вазу с цветами у себя на столе и смущенно переставляла их.
— Насколько я понимаю, послали за специалистом в Лондон, — сказала она.
Нерисса взяла у нее сигарету — сама Ким курила очень редко, но хранила несколько сигарет в маленькой серебряной коробке с монограммой на случай, если кто-нибудь из визитеров захочет курить.
— Какой-то доктор Ральф Малтрэверс. Очевидно, он очень известный кардиолог. На станцию пошлют машину, чтобы встретить ночной поезд, но если его на нем не будет, может, он долетит вечерним рейсом до Манчестера, тогда машину можно будет послать туда.
— Доктор Малтрэверс? — Ким была поражена. — Я работала у доктора Малтрэверса!
— О!
Нерисса посмотрела на нее со смесью высокомерия и изумления. Потом высокомерие улетучилось, и она с волнением спросила:
— Он хороший врач?
— Очень хороший. — На этот раз сигарету взяла Ким. Она вдруг почувствовала, что сейчас ей это необходимо. — Он довольно молод, но… хороший специалист. Когда я работала у него, он заработал себе репутацию, которая, думаю, с тех пор только улучшилась.
— И долго вы на него работали?
— Три года.
Нерисса с невольным интересом посмотрела на Ким.
— Вы очень молодо выглядите, но тем не менее я думаю, вы уже успели поработать со многими людьми? — предположила она.
— Только с тремя. — Ким так неосторожно держала сигарету, что обожгла палец. — Первым был доктор Малтрэверс. Я работала у него сразу после окончания секретарского колледжа. После этого я недолго работала в офисе юрисконсульта. Потом была секретаршей у писателя.
— Мужчины?
— Да.
— Все ваши работодатели были мужчинами?
— Да.
Ким видела, что Нерисса вдруг повеселела, ее лицо приобрело знающее выражение.
— Думаю, все они пытались ухаживать за вами, и поэтому вы уходили? Вы так красивы, что обречены вызывать интерес. Но, надеюсь, доктор Малтрэверс не из тех, кто пытался обольстить хорошенькую секретаршу? — язвительно осведомилась Нерисса.
— Нет, разумеется, нет! — Лицо Ким вспыхнуло. — Конечно нет! — повторила она. — Собственно говоря, думаю, он… он женился вскоре после того, как я ушла от него.
— Неужели?
— По крайней мере, он был помолвлен.
— Но вы не позаботились узнать, закончилась ли его помолвка свадьбой? Может, вам было не особенно интересно?
Ким закусила губу:
— Н-нет.
Нерисса, одетая в красивый шерстяной свитер и прекрасно сидящие на ней брюки, затушила сигарету в пепельнице и направилась к двери.
— Что ж, можете не бояться, что Гидеон будет соблазнять вас, — коротко заметила она. — Мой брат не позволяет себе вульгарных слабостей. Он серьезен и, подозреваю, не эмоционален, и если он и женится, то только по той причине, что ему потребуется жена, чтобы родить ему детей и присматривать за домом. И ни по какой другой причине, если за все эти годы я хоть сколько-нибудь его узнала!
Глава 11
Доктор Малтрэверс приехал в Мертон-Холл около часа ночи. «Роллс-ройс» доставил его к подножию лестницы, ведущей к парадной двери, как раз когда часы в холле отбивали первый час после полуночи. Пиблс, ожидавший звука подъезжающей машины, тут же открыл дверь, и кардиолога встретил доктор Дэвенпорт, рядом стояли Гидеон и Чарльз, ожидая, пока их представят.
Вечер показался Ким очень долгим. Нерисса настоятельно попросила ее не ложиться спать, да и в любом случае Ким не собиралась ложиться, пока оставалась возможность, что приедет врач и кто-нибудь сможет передать ей его мнение по поводу состояния миссис Фабер.
Нерисса с самого ужина была как на иголках. Она переоделась в облегающее темное вечернее платье и выглядела очень элегантно, но, казалось, не могла просидеть на месте больше нескольких минут. Она ходила взад-вперед по библиотеке, Чарльз играл сам с собой в шахматы и полностью сосредоточился на сложных ходах, Гидеон не отрывался от книги, которую выбрал на одной из полок библиотеки. Ким торопливо вязала, словно ее жизнь зависела от того, довяжет ли она свитер к следующему утру. Наверху Траунсер сидела в коридоре у комнаты хозяйки с таким унылым видом, что даже Пиблсу, который пришел в комнату спросить, не нужно ли там чего-нибудь, стало ее жалко. Сиделка чуть не падала, натыкаясь на нее каждый раз, когда выходила в коридор, и доктор Дэвенпорт жаждал, чтобы Траунсер ушла в гостиную к экономке или куда-нибудь еще.
В перерывах между ожиданием у этой тихой комнаты Пиблс носил подносы с кофе в библиотеку. Нерисса буквально набросилась на кофейник и наливала себе чашку за чашкой, Чарльз потребовал чего-нибудь покрепче, а Гидеон вообще ничего не пил. Часы в холле пробили без четверти двенадцать. Ким, отложив ненадолго вязанье, заметила, что Гидеон держал книгу вверх ногами.
Но Чарльз полностью погрузился в свои шахматы и даже удовлетворенно пробормотал что-то, когда его черному коню наконец удалось съесть белого короля.
Когда на подъездной аллее послышался шум машины, Гидеон тут же вскочил, и Чарльз последовал за ним в холл. Нерисса осталась в библиотеке с Ким.
— Ну вот и началось, — сказала Нерисса, ее нервы были напряжены до предела. — Теперь мы скоро узнаем худшее… или лучшее, на что можно надеяться!
Ким была бы рада ускользнуть в этот момент, но знала, что не может так поступить. Но тут Нерисса попросила посмотреть, готова ли комната для доктора Малтрэверса, и Ким с радостью откликнулась на просьбу. Она украдкой поднялась по черной лестнице и прошла в комнату для гостей на втором этаже. Комната выглядела очень уютно — приветливо мерцал электрический камин, кровать была застелена свежими простынями. Ким направилась к главной лестнице обходным путем. Но, к несчастью для нее, — поскольку ее целью было по мере возможности избежать встречи с доктором Mалтрэверсом, — все только что вышли из комнаты миссис Фабер и стояли у лестницы. Пройти мимо незамеченной было невозможно, чему поспособствовал и доктор Малтрэверс, который тут же узнал ее.
— Мисс Ловатт! — в изумлении вскричал он. — Ким! Что ты тут делаешь?
Ким остановилась в шаге от него, и было видно, что она не знает, как ответить ему. Когда она видела его в последний раз, она готова была отдать все на свете за то, чтобы узнать наверняка, что когда-нибудь снова встретит его; но теперь единственное, что имело для нее значение, — это неудобства, которые причинит ей случайная встреча. Ральф Малтрэверс выглядел так же изысканно, как всегда, был таким же уверенным в себе, серьезным, всемогущим; и все же при виде его ей хотелось только одного — убежать.
Заговорил, слегка нахмурившись, Гидеон:
— Вы знаете мисс Ловатт, доктор? Она работает секретаршей у моей матери.
— О, неужели? — Доктор протянул Ким руку, но прикосновение его пальцев не произвело на нее никакого впечатления. — Ты всегда была замечательной секретаршей, Ким. Мне не стыдно признаться, что мне тебя ужасно не хватало, когда ты бросила меня на произвол судьбы.
— Я не бросала вас на произвол судьбы…
Он улыбнулся и поднял руку. Это была улыбка, которая согревала сердца сестер-хозяек, успокаивала пациентов. Эта улыбка заставляла трепетать даже самых суровых медсестер, когда он появлялся на пороге их палат. И эта самая улыбка чуть было не свела с ума девятнадцатилетнюю девушку. Но теперь, увидев ее по прошествии трех лет, Ким не совсем понимала, почему когда-то от этой улыбки у нее кружилась голова и подгибались колени.
— Разумеется, ты не бросала меня на произвол судьбы! Но когда ты ушла, у меня было именно такое чувство!
— Как миссис Фабер? — спросила Ким с ноткой облегчения в голосе, потому что поняла, что он потерял свою власть над ней.
— Гораздо лучше, чем я ожидал, — признал кардиолог. — У нее великолепная сопротивляемость, и при условии, что она будет соблюдать покой, и правильном лечении, думаю, она очень быстро поправится.
Ким совершенно искренне ответила: