Ты знаешь, куда идти.
Меня явственно потянуло к северу, туда, где тракт сворачивал в сторону моря. Он вёл к гавани у пролива, через который раскинулись Зелёные острова. Но так далеко мне не нужно. Если бы я руководствовалась здравым смыслом, то повернула бы на юг — ведь именно туда Эдельгар отправился за подмогой.
Однако, в отличие от него, чутьё меня ещё не подводило.
Чем дальше мы отходили от города, тем сильнее горбилась земля, вспухая холмами. То вверх, то вниз. Вроде и уклон небольшой, а раздражает и выматывает. Я спешилась вначале, но ощущение истекающего времени стало таким мучительным, что пришлось вернуться в седло. Мы ехали, пока сердце не толкнуло — здесь!
Я завертела головой. Справа, над макушками дубов, вдалеке виднелся дымок. Туда!
Спрыгнув на землю, я потащила за собой упирающуюся лошадь.
— Ну давай же, не упрямься! — пропыхтела я, налегая на повод. — Морковка, помнишь?
Кое как мне удалось затащить эту скотину под деревья. Лес в этой части рос не слишком густо, необхватные дубы душили более низкую поросль, так что и с конём можно было пройти. Хуже всего оказалась липкая паутина, вроде невидимая, но хорошо ощутимая на коже. Я влезла в неё в самом начале и теперь не могла отделаться от ощущения, что она всё ещё на лице.
Несколько холмов спустя я наконец-то услышала голоса — и затаилась. Приникла к земле, стараясь не шуметь, на полусогнутых перетекла к краю глубокой балки. В ней, меж безлесных склонов, раскинулся лагерь.
Я вглядывалась, пытаясь разглядеть хоть одно знакомое лицо. Прижала палец краю глаза и потянула.
Лошадиное ржание ударило в спину. Я обернулась, чтобы высказать этой скотине всё, что о ней думаю, и наткнулась на сэра Броуза. Вернее, на его колени, к которым прилагалось и всё остальное.
— Здрасьте… — Я вскочила на ноги. — Давно не виделись.
— Как вы нас нашли? — с подозрением спросил он. Посреди солнечного леса дознаватель был так же уместен, как похоронный венок на свадьбе.
— По зову сердца. — Без лишних предисловий я сунула ему в руки папку. — Здесь компромат на отца. Расписки, шифры… Сами увидите. Я знаю, что за банду он нанял, это Волки Приречья.
Несколько секунд мужчина изучал расшифровки писем, не издавая ни звука. Даже не уверена, дышал ли он в этот момент.
А потом поднял голову — и я впервые услышала, как он смеётся. Смех, который давно не использовали, совсем заржавел. Почти как городские ворота. В мрачном неподвижном лице проступило что-то человеческое.
— Повторюсь, — сказал он, захлопывая папку, — хоть от кого-то из придворных есть толк.
***
Город шумел и волновался. Огромный живой организм, каждая клетка которого устремилась к помосту на центральной площади. В дни казней помост стоял памятником скорби и бренности человеческой жизни, но сегодня радовал глаз. Всякий, кто стоял рядом, мог уловить запах свежераспиленной древесины, смолистый и тёплый. Поверх него ложился аромат цветов. Толстые стебли обвивали арку, по белоснежным лепесткам стекал густой нектар, благоухание которого перебивало даже запах выпечки с соседней улицы. Всем, кто держал лавки у площади, пришлось сегодня закрыть двери, но кто откажется от возможности заработать? Всё равно пекли и выходили с лотками, сгибаясь под тяжестью товара. Охочие до зрелищ горожане расхватывали пирожки и крендели — только успевай подносить! Некоторые околачивались здесь с самого рассвета, чтобы занять места получше, да и вообще, ничто так не подстёгивает аппетит, как массовые гуляния.
Я и сама жевала ещё тёплый имбирный пряник, перехваченный на кухне «У тётушки Виллы». Сладкие крошки сыпались на колени, марали новые штаны. На крыше трёхэтажного здания было не слишком-то удобно, по скользкой черепице я рисковала ходить только босиком. Но вид отсюда открывался потрясающий: вся площадь как на ладони, просматривается от и до. Соседние крыши облеплены людьми, как пеньки опятами, от шума голосов щекотно в ушах. Я сидела на покатом козырьке, для надёжности обнимая одной рукой уродливого каменного льва.
Забил колокол ратуши, отмеряя девять ударов. Звон раскатился, зазвенел в костях черепа мелкой дрожью.
Ещё час.
Я сунула в рот остаток пряника, отряхнула руки и перебралась по скрипучей лестнице на чердак. Оттуда, на ходу натягивая ботинки — на третий этаж, где под прикрытием гардин из сиреневого бархата стол облепили заговорщики.
«У тётушки Виллы» — заведение респектабельное, с историей и репутацией. Владелец его — совсем даже не тётушка, и даже не дядюшка, а господин Рэнд, слывший одним из богатейших людей города. Предприимчивый, но не всегда осмотрительный, он с радостью обменял одну из украденных расписок на убежище.