Исполнившись этих благородных мыслей, я полезла на второй этаж, ступая по узким ступенькам деревянной лестницы. Провела ладонью по гладкому лаку балюстрады и попятилась, с высоты разглядывая строгую мозаику полок. Отступила на шаг. Другой.
А на третьем вдруг врезалась в неожиданную преграду. С громким шлепком на пол упала книга.
— Ой! — Я закрылась руками и обернулась, готовая защищаться от потока увесистых томов. Но позади оказалась вовсе не полка.
С выражением дерзкой и насмешливой отваги на меня смотрел юноша, чьё лицо показалось смутно знакомым. Каштановые кудри мягко ниспадали на лоб, прозрачные зелёные глаза походили на драгоценные камни. Осанка его была исполнена достоинства, а черты обрели мужественность, которой ещё не было в те года, когда мы водили знакомство.
— Ваше высочество, — сказала я и сделала торопливый поклон, от волнения едва не растянувшись на полу рядом с брошенной книгой.
— Рад вас видеть в добром здравии, леди Вилфорт, — последовал ответ. Принц Эдельгар широко улыбнулся: — Не думал, что сегодня кто-то составит мне компанию здесь.
Глава 11
Не зная, куда деть глаза от смущения, я подняла упавшую из рук принца книгу. Это был «Трактат об экономиках», копия которого была и у нас, пренуднейшее творение некоего сэра Дженса Лорела. Ей-богу, меня начало клонить в сон тотчас же, как я увидела название.
— Завидую вашей выдержке, — сказала я, протягивая книгу, — я использую её как снотворное.
Принц со смехом перенял у меня том:
— Привык за годы учения. Когда мне сравнялось четырнадцать, сэра Лорела пригласили читать мне курс общественных наук. Он славный человек — не будил меня, даже если я засыпал в самом начале. Но теперь приходится навёрстывать упущенное. — Он с интересом посмотрел на меня: — Вы интересуетесь экономикой, леди Вилфорт?
— Думала так до столкновения с вашим учителем, — пробормотала я. Кажется, этикет запрещал стоять так близко к кронпринцу, но отходить совершенно не хотелось. И сам он не спешил увеличивать дистанцию. — Но теперь есть некоторые сомнения.
— Если ваш запал не угас совсем, могу посоветовать иных авторов, более дружелюбных к читателю, — сказал он учтиво и подвёл меня к полкам в глубине ниши. Освещение здесь было скудным, и в этом мягком полумраке каждое слово казалось стократ интимнее: — Вы так изменились. Со слов Радвина я представлял иное.
Его удивительные глаза будто вобрали в себя те крупицы света, что доходили сюда, и мерцали в полутьме. Я с трудом сглотнула, губы вдруг пересохли. Природа одарила принца Эдельгара тем редким типом мужской красоты, к которой моментально проникнется расположением кто угодно. У девушки он вызовет желание прикоснуться, у пожилой дамы — выдать за него дочь. Юнец захочет на него равняться, а состоявшийся в жизни пойдёт под его знамёнами. Эта красота не пугала, а приглашала остаться рядом. Стоя подле него, я чувствовала накатывающие волны спокойствия, но, одновременно с этим — колотящееся у горла сердце.
Слишком много переживаний для какой-то библиотеки.
— И что же вы представляли? — спросила я, переведя дух. — Зная брата, он не слишком хорош в описаниях, но мне любопытно, насколько сильно придётся его отругать.
— Послушать его, так вы на последнем издыхании, — снова улыбнулся принц краешком губ.
Эти его улыбки действовали на нервы, заставляя меня пялиться с одурелым видом. Лучше бы ему немного взгрустнуть, пока я окончательно не скомпрометировала себя. Будто подслушав стенания в мыслях и действуя назло им, он протянул руку и поправил цветок у меня в волосах. Кровь бросилась к щекам так резко, что над верхней губой выступил пот. Проклятье!..
— Но вы вовсе не так слабы и бледны, как он говорит, — заключил принц, отходя.
Мне срочно требовалось на воздух.
***
Из головы совершенно выветрилось содержание записки сэра Леонара. Так что, когда я пулей вылетела за двери библиотеки и попыталась затеряться в хитросплетениях коридоров и галерей, в последнюю очередь планировала наткнуться на него.
Завидев его белоснежный камзол, я попыталась сбежать незамеченной, но не тут-то было. Кажется, он почуял меня, как акула чует кровь в воде.
Герцог Наглая морда был в бешенстве. Он прождал не менее часа, слоняясь, как последний кретин, среди выставленных в два ряда пустых лат.
— Где вас носит, леди Вилфорт, — процедил он. Если бы взгляд мог рождать молнии, я бы уже лежала кучкой пепла на полу. — Я торчу тут, как на выставке! Опоздания бывают милы, если длятся минуты, а не часы. Объяснитесь немедленно!