Сама кровать оказалась большой. Резное изголовье темного цвета было выполнено, похоже, из того же дерева, что и потолочные балки, столбики по краям украшены двумя круглыми шишками с вырезанными ящерками. Хотя нет…
Я на руках подтянулась ближе, чтобы разглядеть. Нет, это не ящерки, а маленькие дракончики со сложенными крылышками. Я не смогла отказать себе в удовольствии погладить фигурки, осторожно касаясь их пальцами. Какая красота! Невероятно тонкая работа мастера!
Тут взгляд наконец упал на мои руки, и я ахнула. Кончики пальцев были украшены длинными, уже начавшими скручиваться в трубочку ногтями разной степени изломанности. Поднесла ладони к глазам и ошарашенно протянула:
— Вот это да-а-а… — Вышло сипло, говорить почему-то было сложно, словно я вовсе разучилась произносить слова или молчала пару лет, горло до сих пор саднило. — Надо бы обрезать…
Длинные ногти мне никогда не нравились, и такой откровенный кошмар не радовал. Заметив на ладонях какие-то полосы, стала рассматривать, практически уткнувшись в них носом.
— Что за черт, откуда? — Руки оказались покрыты шрамами разной длины.
— Не волнуйся, они скоро заживут и исчезнут. Не все, конечно, но самые мелкие.
Перевела взгляд на незаметно вошедшую женщину с подносом в руках. На нем стояли миска с чашкой, лежал кусок чего-то похожего на ломоть хлеба. Тора Маэрта ласково улыбнулась, не обнажая клыков, и двинулась ко мне. Поставив поднос на кресло, она повернулась и, решительно отобрав у меня подушку, затолкала ее мне за спину. Затем расправила одеяло и водрузила поднос на мои колени.
В нос ударил умопомрачительный запах бульона и свежего хлеба. Схватив ложку, зачерпнула в миске суп, подула, сунула в рот. Почувствовала, как в иссушенное горло полилась благословенная жидкость, и замычала от удовольствия.
Женщина присела в кресло рядом и произнесла:
— Не торопись, дитя, ешь по чуть-чуть.
— Ха! Вы пробовали эту вкуснятину?! М-м-м! — Я демонстративно закатила глаза, а тора заливисто рассмеялась.
— Ты совсем ребенок. — Ее глаза вмиг погрустнели, и она одарила меня ласковой и полной жалости улыбкой. — Ешь, я пойду. Чуть позже к тебе придет тор Кер.
— А… — начала я, но она, приподняв ладонь, добавила:
— Пока ешь, потом тебе все расскажут, и ты сможешь задать свои вопросы. К тому же я принесла тебе ножнички. Ты же хотела подрезать ногти?
Женщина медленно поднялась, выразительно посмотрела на мои руки и направилась к выходу, не оборачиваясь. А я, тяжко вздохнув, продолжила есть.
Минут через десять, когда я уже заканчивала стричь ногти, дверь снова приоткрылась и вошел тор Кер. В руках он нес несколько толстых, увесистых томов. Под моим внимательным взглядом мужчина пересек комнату, сгрузил книги на стол и, развернув ко мне стул, сел рядом. Открыла было рот, чтобы задать первый вопрос, но он поднял руку в уже знакомом останавливающем жесте.
— Подожди, дитя. Я понимаю, что у тебя накопилось много вопросов. Но для начала мне нужно узнать то, что ты помнишь о себе. Именно так: все, что ты сейчас помнишь. Все, что доступно твоему сознанию. Часть я заблокировал. — Эта фраза заставила меня встрепенуться, я попыталась возмутиться, но была остановлена привычным жестом. — Это необходимо для твоей же безопасности. Безопасности твоего рассудка и сознания. Устраивайся поудобнее, разговор будет долгим. Расскажи, что ты помнишь самое последнее? Что было перед тем, как ты проснулась?
Я задумалась и начала свое повествование.
Последние дни проходили в праздном безделье — клиенток не было, все модели на заказ были выполнены, и я дни и ночи читала книги, смотрела телевизор и ползала по мировой сети. Последнее, что мне вспомнилось, это странный ночной гость и его жуткая псина. Когда я добралась до этого момента, меня начало трясти. Нервным движением потянулась пригладить волосы на голове и замерла, задохнувшись от ужаса, — руки прошлись по практически лысой макушке. Пальцы нащупали лишь мягкий ежик, и я онемела от шока. Да как они могли меня обрить?! Волосы — это было мое все! И неважно, что некому было демонстрировать толстенную шоколадно-каштановую косу, но это было мое богатство. Слезы обиды хлынули из глаз.
— Как вы могли?! Как вы посмели?.. Мои волосы… — бормотала сквозь слезы, пытаясь выразить всю охватившую меня бурю негодования.
— Тш-ш-ш… — Мужчина перехватил мою руку, все еще ощупывавшую бритую голову в надежде, что это неправда, что моя грива никуда не делась, и успокаивающе погладил. — Тихо, дитя, это не мы, ты попала к нам уже такой. С абсолютным отсутствием волос на голове и лице. — Он тяжело вздохнул. — В общем, совершенно лысая. Сейчас шевелюра начала отрастать, как и брови с ресницами, ну и… — он замялся и, кажется, даже покраснел, — в общем, ты снова покрываешься волосами…