Включила ночник, и тут мой живот издал раздраженную руладу.
— Точно, надо поесть!
Я влезла в старые разбитые угги, в которых зимой ходила по дому, и отправилась совершать налёт на кухню.
Эдвард
— Нет, — билось в моей голове. — Я должен уехать.
Элис смотрела на меня с сочувствием и странной уверенностью.
— Ты не сможешь быть вдали от неё, я вижу, — и она пожала плечами, словно сообщила мне нечто обыденное.
И я видел. Не хотел видеть, но мой дар и моё проклятие настойчиво показывал слайд за слайдом: я рядом с Беллой. Я далеко, в других городах, но раз за разом возвращаюсь. И я несчастен в этих видениях. Очень.
— Но, почему?! — наверное, ещё никогда мой голос не был таким…умоляющим? Просящим?
— Я тоже люблю её. Или буду любить.
— Любишь её тоже? — недоверчиво зашептал я.
Она вздохнула.
— Ты настолько слеп, Эдвард. Не можешь увидеть, к чему это тебя ведет? Не можешь увидеть, где ты уже? Это столь же неизбежно, как то, что солнце встает на востоке. Смотри, что я вижу…
В ужасе я мотал головой.
— Нет.
Я попытался убрать видения, которые она показывала.
— Я не должен следовать этому пути. Я уеду. Я изменю будущее.
— Ты можешь попробовать, — со скепсисом сказала она.
— Эдвард влюбится в человека? — прошептала Эсми ошеломленно. — В девушку, которую сегодня спас? Влюбится в неё? — чуть громче.
— Что ты видишь, Элис? Скажи, что именно, — потребовал Джаспер.
Она повернулась к нему, я продолжал бесчувственно стоять и смотреть ей в лицо.
— Всё зависит от того, достаточно ли он силен. Он либо убьет её сам… — она повернулась, чтоб снова встретить мой пристальный взгляд, — …что по-настоящему не устраивает меня, Эдвард, не говоря уже о том, что это сделает с тобой… - она снова повернулась к Джасперу, — Или она будет одной из нас.
— Этого не случится! — снова закричал я. — Всё что угодно, но не так!
Элис, казалось, не услышала меня.
— Ему может хватить сил, чтобы не убить её, но он будет к этому очень близок. Для этого понадобится огромное количество самоконтроля, — она задумалась. — Больше, чем у Карлайла. Единственное, на что он точно не способен — так это быть от неё далеко. Заранее проигрышный вариант.
Я потерял дар речи. Никто больше, казалось, тоже не был в состоянии говорить. Всё в комнате замерло.
Карлайл сказал задумчиво:
— Мы останемся и проследим. Очевидно, никто… не причинит девушке боль.
Я напрягся…
— Нет, — сказал спокойно Джаспер. — Я могу согласиться на это, если Элис видит только два варианта…
— Нет! — мой голос не был криком, не был рычанием, не был воплем отчаянья, но он собрал в себе все это. — Нет!
Я должен уехать, чтобы быть вдали от шума их мыслей: отвращение Розали, смех Эмметта, неисчерпаемое терпение Карлайла…
Хуже: уверенность Элис, уверенность Джаспера в уверенности Элис. Хуже всего: радость Эсми.
Я выскользнул из комнаты. Эсми коснулась моей руки, когда я прошел мимо, но не осознал этого жеста.
Я начал бежать до того как выбрался из дома. Я пересек реку одним прыжком и умчался в лес. Снова начался дождь, такой сильный, что одежда вся пропиталась водой уже через несколько мгновений. Мне нравилась сплошная стена воды, она отделила меня от остальной части мира. Это позволило мне оказаться в одиночестве.
Я бежал прямо на восток, через горы, не изменяя своей прямой траектории, до тех пор, пока не смог увидеть огни Сиэтла. Я остановился, прежде чем коснулся границы человеческого поселения.
Укрытый дождем, в полном одиночестве я, наконец, мог взглянуть на то, что сделал — сделал то, что испортило будущее.
Первое видение — Элис и девушка обнимающие друг друга. Доверие и дружба между ними были столь очевидны, что просто кричали с картинки. В этом видении глаза Беллы были шоколадного цвета, но все ещё полны тайн. Она не отстранялась от холодных рук Элис.
Что это значило? Как много она знала? В этой зарисовке будущего, что она думала обо мне?
Затем другая картинка, столь похожая, но теперь окрашенная ужасом. Элис и Белла, их руки все ещё обнимают друг друга в доверчивой дружбе. Но теперь не было различий между их руками: обе были белыми, гладкими, как мрамор, твердые как сталь. Большие глаза Беллы уже не были шоколадными. Радужная оболочка внушала ужас — ярко малиновая. Тайна в них была непостижима — одобрение или отчаянье? Невозможно было угадать. Её лицо было холодным и бессмертным.
Я вздрогнул. Я не мог унять вопросы, похожие, но различные в то же время: Что это значит? Каким образом это произойдет? И что она думала обо мне теперь?
Я мог ответить на последний вопрос. Если я вынудил её согласится на эту никчемную полу-жизнь из-за своей слабости и эгоизма, несомненно, она будет меня ненавидеть.
Но было ещё одно ужасное видение. Хуже, чем любая другая картинка, которую я видел в своей голове.
Мои собственные глаза — глубокие тёмно-красные, под цвет человеческой крови — глаза монстра. Сломанное тело Беллы в моих руках — пепельно-белое, истощенное, безжизненное. Это было так реально, так ясно.
Мрачные видения Элис заполнили мою голову, меня терзала агония, поднимающаяся откуда-то из глубины. Тем временем монстр во мне вырывался с ликованием, торжествуя в предчувствии праздника. Это вызвало у меня отвращение.
Так не должно быть. Нужно найти способ обмануть будущее. Я не позволю видениям Элис управлять мной. Я могу выбрать любой путь. Выбор был всегда.
Должен быть.
Я понял, что просто обязан увидеть Беллу. Живую, человечную. Как она там? Проснулась ли? Прошла ли истерика? Я развернулся и побежал, набирая скорость. Я всегда был самым быстрым. Наверное, со стороны мой бег выглядел как цветной смазанный след, мазок красок на зелёном фоне. Я бежал к дому Беллы, и ничего важнее в тот момент для меня не было.
Я подобрался ближе, сумерки уже практически сменились ночной мглой. Я взобрался на дерево и приоткрыл окно её комнаты. Беззвучно. Хищник во мне ликовал. Для него всё это было игрой, охотой. Для меня уже нет. Запах Беллы заполнил меня доверху. В комнате всё было пропитано им, даже тот отголосок, что долетал до меня из окна был таким концентрированным, что от меня потребовались все нечеловеческие силы, чтобы сдержаться и не напасть.
Я занял позицию на дереве, в тени ветвей. Никто бы не разглядел меня здесь. Беллы в комнате не было. Но я слышал шум воды, скорее всего, она принимала душ. Чарли спал на диване в гостиной, до меня доносилось его размеренное дыхание и редкие похрапывания.
Я рассматривал комнату Изабеллы с жадностью, словно насыщая внутреннего зверя, что жаждал познания. Но не того, который хотел убивать, а того, чьей страстью были загадки. Вампирское зрение позволяло чётко рассмотреть, что написано на корешках книг, мелкие детали интерьера, прочитать подписи на сертификатах в рамках.
Я с удивлением фиксировал знакомые имена на обложках, узнавал, что она была школьной активисткой. Что пела: среди грамот были и за участие в музыкальных конкурсах.
На стене висел огромный ловец снов, а на столе в беспорядке громоздились учебники и конспекты. Хотя, то что было изначально принято мною за беспорядок скорее представляло собой некий упорядоченный хаос и даже некую систему. Учебники были сложены неаккуратными стопками, переложенные тетрадями. Они располагались в том порядке, в котором шли уроки в её расписании, прикреплённом на стене напротив стола.