Выражение его лица стало непередаваемым. И вдруг он, со взглядом обречённого на казнь, шагнул ко мне и… поцеловал. Так, как во сне, прижав меня сильно и бережно. У меня закружилась голова.
Комментарий к Глава пятая. Безумству храбрых
Незапланированная глава. Много “Солнца полуночи”, и много нового для Эдварда.
Автор молодец и заслужил ваши лайки и комментарии!
Кто хочет поддержать больного и безработного автора https://yoomoney.ru/to/410011311293195
========== Глава шестая. Тайное становится явным ==========
Мне говорят, что я тебя придумал,
Что сочинил улыбку и глаза.
Что не вгляделся, трезво и угрюмо,
Не взвесил «против» и не взвесил «за».
Вообразил и доброту, и нежность,
И ласку рук, и трепетность ресниц,
И детских губ нетронутую свежесть,
И душу — без оков и без границ.
И невесомый от природы шаг,
И чистоту волос золототканых…
Пусть все, в конце концов, совсем не так,
Но в хороводе образов нежданных
Останься выдумкой, несбывшейся мечтой,
Полетом птицы, кликом лебединым.
Стань мореходной дальнею звездой,
Рожденной вдохновением единым.
Метелицей по улицам метя,
В сомнениях и головокружении,
Чтоб понял я, что видел не тебя,
А зеркала слепое отраженье.
И вот тогда, идя напропалую
И не решая: «Быть или не быть?» —
Дай силы мне узнать тебя — земную,
Увидеть, разглядеть и — полюбить.
Андрей Белянин
Эдвард
Я попал в ад. Шаг с подоконника в комнату. Второй раз за сегодня этот адский запах, сводящий с ума. Манящая девушка, что звала меня по имени. Возможно, Элис видела именно это? Сейчас я поцелую её, а потом укушу. И выпью до дна. А потом умру сам.
Или умру от того, что не могу к ней прикоснуться. Я втянул воздух что есть силы, наказывая себя болью и жжением в горле. Я хочу причинить себе боль и не думать о Ней. Не чувствовать всего, что чувствую сейчас! Мне стоило приковать себя к той скале, стоило убежать как можно дальше, чтобы страсть, раздирающая изнутри, не разорвала это проклятое тело в клочья.
Я падал ниже, чем мог себе представить. Я смотрел за ней тайно, как тать, как самый распоследний подонок. Ненавижу себя! Белла, что ты со мною делаешь?! Почему я не могу сейчас думать ни о чём, кроме твоих губ. Почему вновь и вновь прокручиваю в голове….
Эдвард, ты омерзителен! Гнусный урод и извращенец!
Но, несмотря на противоречивые чувства, и внутреннюю войну, я делал шаги к её постели, медленно приближаясь, и, в конце концов, лёг рядом, задержав дыхание. Нас разделяли сантиметры, и я чувствовал, как от её близости моя кожа начинает нагреваться. Видел, как трепещут ресницы девушки.
Тудух-тудух — билось её сердце.
Ты уже пропал, падать ниже некуда. Ты и так проклят.
И я решился.
Её губы опалили меня жаром. Я боялся причинить ей, такой хрупкой, вред. Боялся сорваться и балансировал на той тонкой грани самоконтроля, который у меня ещё оставался. Ещё разок. Она не узнает. Никогда не узнает… Её губы были наркотиком, дарующим неслыханное и нежданное наслаждение. Я умирал и возвращался к жизни. Я никогда не буду прежним, изведав поцелуй ангела.
И ангел внезапно ответил мне, затягивая всё глубже в пучины неведомой доселе страсти. Я становился рабом Беллы Свон. Навсегда. Навечно. Ничто не сможет оторвать меня от неё. Она распахнула свои огромные глаза и заглянула мне прямо в душу. Я отпрянул и вдохнул. Жажда тут же опалила, и я отскочил к изножью кровати, даже не пытаясь скрыть скорость. Вряд ли она различит в темноте.
А она смотрела на меня, переменив положение и опираясь на подушки. И я малодушно решил сбежать. Пусть думает, что я ей приснился. Но она остановила меня. И я тут же устыдился. Ты мужчина, Эдвард. Не трус! Ты должен отвечать за свои поступки как мужчина! Я остался и, придавленный виной и отвращением к своей слабости, стоял, покорно отвечая на её вопросы.
Был ли я здесь? Да. С самого ли начала? Да. И всё видел. И никогда не смогу стереть из памяти этот момент. Возможно, это самое прекрасное, что я когда-либо видел в своей бессмертной жизни.
И тут она меня ударила и ушибла руку. Я моментально забыл о жажде и стыде. Ей было больно, и я тому виной. Я подскочил, стараясь осмотреть её руку бережно. И услышал, как она назвала меня чёртовым вампиром. Она знала.
Я испытал шок. Не знал, что делать и как поступать дальше.
— Ты быстр, ничего не ешь, холоден и силён. Твои глаза меняют цвет и становятся дикими, когда ты глубоко вдыхаешь рядом со мной. Тебя не бывает в школе, когда дни солнечные. И да, я знаю давно. Это очень долгая история, — сказала она, будто бы рассеянно. Но она меня не боялась!
А если она знала, и знала давно, то видя меня во сне, она была со мной? Со мной настоящим? Зная ЧТО я такое? Тогда я сделал последний шаг в свой личный ад, понимая, что буду там гореть вечность за осквернение этой девушки. Но не мог иначе. Как же она была прекрасна в гневе!
Припухшие губы так и манили, и я сдался. Я прикоснулся к её губам и вовлёк в поцелуй, понимая, что горю, и нет мне спасения. Я прижал её к себе бережно, но крепко. Она была мягкой и тёплой, послушной в моих руках.
Чудовище во мне ревело в три глотки, возвещая всему миру, что ОНА МОЯ. А она целовала меня в ответ. Я оторвался от неё и, глядя в эти глаза, что стали моим адом и раем, понял, что умру за неё. И буду жить для неё, отныне и впредь. Но сначала, нужно было сделать то, что должен сделать мужчина, посмевший ТАК прикоснуться к женщине. Пускай я и проклят, но я не могу дать её душе сгореть.
Я отстранился. Опустился перед ней на колено, взял за руку и начал:
— Изабелла Свон, я поступил отвратительно, и мне нет прощения. Но я хочу, чтобы ты знала, я готов поступить как должно. Изабелла, — она смотрела на меня глазами размером с кофейную чашку, — ты окажешь мне честь стать моей женой?
Белла
Этот придурок опустился передо мной на одно колено и затянул про отвратительное поведение и то, что прощения ему нет. После чего позвал меня замуж. Капец. Я как-то позабыла, когда он появился на свет. Это влияет на образ мыслей. И что с ним таким делать? Да уж, задачка…
Я отобрала у него руку и присела на кровать. Нет, пора выдыхать. Это перебор. Мой запал уже потух, и я начала относительно нормально соображать. По книге у них с Беллой вся эта жвачка тянулась больше года, или я что-то путаю. Почему у нас всё так стремительно?
— Откуда ты тут вообще взялся? — задала я логичный вопрос.
— Хотел посмотреть на тебя, — смущенно ответил вампир, продолжая стоять на одном колене. — Не мог не посмотреть.
— Вот как, — протянула я, не зная умиляться или удивляться, — посмотрел?
Он робко улыбнулся мне и преданно заглянул в глаза. Трудно нам с ним будет. Если он меня уже любит, что, конечно, странно, мы же почти не общались толком, — то как мне с ним себя вести?
— Насколько ты себя контролируешь, ну, чтобы не отужинать мною? — постаралась я спросить как можно аккуратнее.
Он нахмурился и спал с лица. Он явно испытывал стыд и ещё что-то. По каменному лицу трудно читать.
— Мне трудно, но я держусь, — он осторожно подбирал слова. — Не могу быть далеко от тебя. Ты словно магнит.
Меня тронули его слова. А главное, они были созвучны тому, что я ощущала к Каллену. Меня тянуло к нему, несмотря на опасность и его неадекватное поведение.
— Ты не боишься? — спросил он осторожно. Эдвард не менял позы, оставаясь на одном колене, что уже начинало порядком раздражать.
— Встань, — неопределенно махнула я рукой. — Ну, или сядь где-нибудь. Не надо тут ТАК стоять.
Он послушно встал к дальней стене, но продолжал смотреть выжидающе. А я не знала, как точнее ответить. Боюсь ли я?