Но самым любимым развлечением Ангелины было следующее. В их доме всегда был слабый напор холодной воды, поэтому одновременно можно было делать только одно – либо принимать душ, либо пользоваться холодной водой на кухне. Ангелина специально караулила, когда Лена в душе, а потом открывала кран на кухне, причем просто так, а потом, нагло глядя в глаза ошпаренной Лене, говорила, что забыла.
Брат не вмешивался, он много работал, старался поменьше бывать дома, потому что Ангелина и на него все время ругалась. Брат зарабатывал прилично, но Ангелине все было мало. Она хотела все самое лучшее, и притом немедленно. Сама она нигде не работала, сидела дома с ребенком, причем сыном, как замечала Лена, тоже абсолютно не занималась, а только смотрела телевизор. Мальчишка рос злой, капризный и совершенно неуправляемый. Ангелина на него тоже все время кричала. Голос у нее, обычно негромкий, при крике становился ужасно визгливым.
«Господи, что он в ней нашел?» – не уставала удивляться Лена, день за днем наблюдая за Ангелиной, но спрашивать об этом брата ей не приходило в голову.
Мать Вовчика тетя Валя относилась к Лене очень хорошо, всегда радовалась ее приходу. Они не виделись лет десять, но тетя Валя за это время значительно изменилась к лучшему. Она очень похудела, сбросила килограммов двенадцать, занялась собой – один раз в неделю обязательно сауна, два раза массаж, два раза бассейн. Кроме этого, тетя Валя ежедневно истязала себя по два часа на тренажерах. В квартире была специальная комната, вся заставленная тренажерами. Только после двух часов интенсивных тренировок тетя Валя позволяла себе прилечь на диван и посмотреть телесериал или фильм по видику. А ведь еще надо было приготовить обед и к приходу мужа наложить легкий макияж.
Жизнь тети Вали оказалась заполнена, но однообразна – в квартире все было сделано: и евроремонт, и куплены все необходимые и не самые необходимые бытовые приборы. Читать она как-то смолоду не привыкла, правда, в последнее время пристрастилась к любовным романам. Что касается заграничных поездок, то муж тети Вали, отец Вовчика, много работал, был очень занят своим бизнесом и едва-едва мог выкроить две недели для отпуска. Они ездили на Канары и на Мальорку – туда, где проводят время обеспеченные русские люди. Одна же тетя Валя ездить никуда не хотела: во‑первых, она, не зная языка, чувствовала себя за границей некомфортно, а во‑вторых, не хотела надолго оставлять мужа без присмотра – только зевни, и набегут молодые длинноногие и наглые…
Поэтому тетя Валя так хотела, чтобы Вовчик женился на Лене, чтобы появились внуки – она жаждала новых впечатлений.
– Мы так славно с тобой заживем, – говорила она Лене, – будем всюду ходить вместе – в сауну, по магазинам. Купишь себе все, что хочешь. Я всегда мечтала о дочке.
И Лена знала, что так и будет, тетя Валя станет баловать сначала ее, Лену, а потом внука или внучку. Тетя Валя ее искренне любит, муж ее ни во что не вмешивается, а Вовчик, хоть и шалопай, но характер у него легкий, и ужиться с ним будет просто. Но Лена все медлила с окончательным решением. Ее пугала мысль, что замужество будет не началом, а концом всего. После свадьбы у нее начнется такая же спокойная и размеренная жизнь, как у тети Вали, но тетя Валя любила и уважала своего мужа, была благодарна ему за то, что он создал для нее комфортное существование. Кроме того, их связывали долгие годы совместной жизни, а что будет связывать Лену и Вовчика, кроме общего ребенка, да и каким Вовчик станет отцом?
Дома ненависть Ангелины набирала обороты, ее изобретательность и деловитость не знали пределов. Как-то в выходной, когда Лена решила побыть дома и заняться хозяйством, Ангелина включила полный газ под кастрюлей с тушившейся капустой, хотя Лена точно помнила, что поставила ручку на минимальное деление. Капуста сгорела в уголья, вдобавок жутко воняла, а Ангелина еще имела наглость устроить скандал из-за испорченной кастрюли! И пока она отвлекала Лену криками о неумехах, которые даже простого дела не могут сделать, а только портят чужие вещи, хотя кастрюля была еще мамина, племянник, этот отвратительный мальчишка, успел тайком поставить деление термометра в стиральной машине вместо тридцати градусов на девяносто, а в машине находилась белая шелковая пижама, подаренная ей матерью в Париже.