— Когда ты с ней поговоришь? — Забини прожигал взглядом Драко.
— Блять, Забини, — Малфой опустил кубок с тыквенным соком. — Я не знаю. Ещё не время.
— Ты мне говорил об этом две недели назад, приятель. Ты меня подсунул Гермионе, а сам прячешься за моей спиной.
— Ты не особо сопротивлялся. Судя по вашим зажиманиям, ты вовсе не против.
— Ревнуешь, Малфой? — на лице Забини заиграла ухмылка.
— Когда я просил тебя присмотреть за ней, я не имел ввиду, что ты должен каждое утро подрываться из-за стола и бежать к ней навстречу, чтобы обнять, — голос Малфоя звучал отрешенно и холодно. — Не думаю, что это то проявление заботы, о котором я тебя просил.
— Как все запущено, Малфой, — на лице мулата уже во всю гуляла озорная улыбочка. — Брось, я к ней испытываю только дружескую любовь, не более того. Боюсь представить, что случилось с кем-то другим, кто попытался бы её обнять.
— Дружескую любовь? — Драко измерил друга недоверчивым взглядом. — Не припомню, чтобы ты раньше хоть что-то испытывал к Грейнджер, а тут за две недели проникся такими глубокими чувствами.
— Я понимаю, что это звучит глупо, и я сам себе не поверил бы ещё год назад. Не поверил бы в то, что можно к кому-то так привязаться за такое короткое время, — Блейз лишь на секунду остановился, но Драко верил каждому его слову. — У меня не было таких друзей, как она. И в какой-то момент мне стало стыдно перед самим собой за то, что я раньше не рассмотрел в ней то, что вижу сейчас. Она способна выслушать, способна понять, способна дать совет. Она искренне переживает и искренне волнуется. Я не встречал таких светлых людей, как она, понимаешь?
И Малфой понимал, хоть и не общался с Грейнджер настолько близко, как Забини. Ему хватало того, что он видел, как она все эти года дружила с Поттером и Уизелом. Он видел, как она способна жертвовать собой, как вытаскивала их задницы из передряг, как всегда оставалась на стороне Поттера, когда весь мир был против него. Она шла против всех ради друзей. Очень жаль, что они не сделали для неё того же.
— Но, — продолжал Забини. — Это все не означает, что я влюблен в неё, нет. Я готов быть её самым лучшим другом, но ничего большего. Если хочешь, я могу дать тебе Непреложный обет, что она мне интересна лишь как подруга…
— Заткнись, Забини, ради Мерлина.
— Кстати, ты помнишь, что мы завтра идем в Хогсмид? — Блейз обратился к нему, как будто невзначай.
— Помню.
На следующее утро Забини напомнил ещё около десяти раз о том, что они после завтрака идут в Хогсмид. После очередного напоминания терпение Малфоя было уже на пределе и граничило между двумя решениями: врезать другу или отказаться от похода. Последние дни ноября оказались поистине мерзкими и холодными.
— Я буду ждать тебя на улице, — протараторил Забини и свалил из Большого зала.
Малфой кинул еще один уничтожающий взгляд на друга и вернулся к своей яичнице. Расправившись с завтраком, слизеринец обернулся в сторону гриффиндорского стола. Её там не было, только Поттер с Уизлеттой и Вислый с Браун. Отвратительное зрелище. Коридор был переполнен школьниками, которые двигались в направлении выхода. Малфой не понимал, почему в такую погоду количество желающих посетить Хогсмид не сократилось.
— Малфой! — Блейз окликнул друга.
Каштановая копна волос показалась из-за спины Забини.
— О, так вот, кого мы ждали? — подала голос Грейнджер. — Тогда можем идти. Или мы кого-то еще ждем?
Он просто стоял и смотрел на неё. Драко не говорил с ней с того самого вечера в старом кабинете Чар, когда Грейнджер была явно не в себе. Здоровый румянец играл на щеках, а большие карие глаза распахнуто смотрели на мир. Все перед глазами Малфоя начало плыть, взгляд фокусировался только на Грейнджер. Хмельная карамель проникала в самую душу, стремительно разносясь по венам и разбавляя чистую кровь.
— Да, — прервал затянувшуюся паузу Забини. — Мы можем идти.
Малфой чувствовал себя робким мальчишкой, который проглотил язык. Вся его дерзость куда-то резко пропала, когда она вот так шла рядом с ним. Он слышал её голос, но не улавливал, что она говорила. Её звонкий смех превратился в мед для ушей, а непосредственная близость Грейнджер будто путала его ноги. За всю дорогу к деревне Малфой не проронил ни слова, тихо наблюдая за гриффиндоркой.
И только огневиски смог хоть чуть-чуть расслабить Драко, прогоняя из парня тяжелое напряжение. Забини о чем-то яростно дискутировал с Грейнджер, но, по итогу, сдался и отправился за сливочным пивом для неё.
— Поттер с Уизелом не приревнуют тебя, Грейнджер? — спросил Малфой, осушая свой стакан с огневиски.
— Не знаю, — Гермиона запнулась. — Нет. Наверное. Не думаю. Они…
— Что между вами происходит? — перебил её Драко.
Он не понимал, что именно заставило его задать этот вопрос. Выпитый огневиски, ревность или чувство ненависти к её дружкам за то, что они оставили свою подругу один на один со своими проблемами. Грейнджер оторвала взгляд от стола и с интересом посмотрела на Малфоя, не торопясь с ответом на вопрос. Между ними повисла тишина, которую Драко уже намеревался прервать, когда заметил слезы на лице Грейнджер.
— Сложно сказать, — пробубнила Гермиона. — Мы… наша дружба уже не такая, как раньше. Мы… я отдалилась от них. Я виновата в том, что ребята стали держаться от меня в стороне. Они… я сама виновата, они хотели, как лучше, а я…
Она начала тихо всхлипывать и отрицательно мотать головой.
— Я, только я виновата, — продолжала Гермиона. — Я так хотела их уберечь, хотела для них счастья. Они ведь заслуживают, заслуживают… А я все испортила, я так виновата…
Нет, Грейнджер, ты не виновата. Это они виноваты перед тобой.
Малфой смотрел на неё и чувствовал боль. Она так стремилась к их счастью, что даже не замечала, как рушила своё собственное. Почему она готова на такие жертвы ради других людей? Зачем?
Он не заметил, как в секунду оказался возле неё и нежно обнял, прикладывая её голову к своей груди. Рубашка тут же намокла от её слез, а сам он будто утонул в огромной ванной, наполненной карамелью. Ему было абсолютно плевать, как это выглядело со стороны и сколько пар глаз на них таращилось в этот момент. Впервые в жизни объятия подарили ему такое необъятное чувство уюта. Он так давно мечтал о том, чтобы обнять её, почувствовать её тепло, увязнуть в её дурманящей карамели…
— Грейнджер, тише, — голос Малфоя звучал убаюкивающе. — Ты не виновата и никогда не была виноватой. Они не заслуживают тебя, твоей заботы. Никто не заслуживает, слышишь? Никто.
Грейнджер молчала и тихо сопела ему в грудь, обжигая своим дыханием. Никто из них не стремился разорвать эти объятия, спугнуть этот момент. Спустя несколько минут к ним вернулся Блейз со сливочным пивом для Грейнджер. Он только посмотрел на Малфоя и беззвучно приземлился напротив пары. Гермиона ещё несколько раз судорожно выдохнула, прежде чем разомкнула объятия.
— Прости, я не должна была… — прошептала гриффиндорка.
— Все хорошо, — еще тише ответил Малфой. — Все будет хорошо, Грейнджер.
Это было так необычно. Он никогда прежде не обнимал её и уж тем более не пытался утешить, но ему понравилось. Понравилось чувствовать себя тем человеком, который может заставить слёзы исчезнуть с ее лица, понравилось не быть тем, из-за кого она плакала бы. Это было так странно, но больше не казалось неправильным. Все границы окончательно стерлись в тот момент, когда она позволила ему обнять её.
Драко так и остался сидеть возле Грейнджер, сохраняя лишь несколько сантиметров расстояния между их телами. Последующие несколько часов пролетели незаметно. Блейз отпускал провокационные шутки в сторону Малфоя и Грейнджер, а тот, в свою очередь, не упускал возможности лишний раз взглянуть на гриффиндорку.
Малфой, в аду уже уготовлен для тебя отдельный котел.
Посиделки Забини и Малфоя с Грейнджер не остались без внимания и вовсю обсуждались в гостиной Слизерина. Только если интерес Забини к гриффиндорской старосте уже так дотошно не изучался под лупой, то сегодняшние порывы Малфоя успокоить Грейнджер стали поводом для новым сплетен. Стоило Драко появится в подземельях, как к нему подсели Паркинсон и Нотт.