— Ого, Грейнджер! — воскликнул Малфой. — Да ты полна сюрпризов. Сначала битая посуда и летающий Уизел, а теперь оказывается, что ты легилимент. Кто бы мог подумать?
Лицо Гермионы тут же залилось краской, а глаза опустились в пол. Конечно же, он понял, что в его сознание попытались проникнуть. Она чувствовала себя так, будто завалила самый важный экзамен в своей жизни.
— Никогда бы подумал, что в тебе скрыты такие таланты, — он ухмыльнулся. — Но, я полагаю, что опыта у тебя не так много, да?
— В одиночку проще практиковать окклюменцию, — констатировала Гермиона. — А для легилименции нужен партнер и…
И тут гриффиндорка почувствовала, как Малфой с разбега пытается втараниться в её сознание. Настойчиво и болезненно, но щиты в голове Гермионы были непоколебимы. Уж слишком часто она по вечерам упражнялась в окклюменции, чтобы усовершенствовать свой навык.
Окклюменция помогала Гермионе не только закрыть свой разум от не прошенных гостей, но и держала эмоции в узде. И если такие не прошенные гости в школе вряд ли были, то способность совладать своими эмоциями была как нельзя кстати. Малфой еще несколько минут пытался пробиться, а потом отступил.
— Впечатляет, Грейнджер. — отрезал слизеринец.
«Чтобы ослабить стены противника, попытайтесь эмоционально раскачать его.»
Она вычитала это в одной из книг по окклюменции на днях. Идея проникнуть в голову Малфоя теперь была сродни с домашним заданием повышенной сложности. Гермиона подняла взгляд на Малфоя, который стоял, кажется, слишком близко к ней.
Когда он успел так близко подойти ко мне? Или это я так близко подошла к нему?
Гермиона почувствовала приглушенные нотки сигаретного дыма и мяты, которые витали в воздухе. Это все казалось до боли знакомым, она уже это чувствовала, но сейчас чего-то не хватало. Огневиски. Сладкий привкус огневиски с мятой и сигаретным дымом, такой на вкус была боль, которую она испытывала несколько недель назад. Она упивалась этим вкусом в ванной для девочек, в старом кабинете Чар и на уроке Зелий. Но это не все, этот вкус не взялся из ниоткуда.
Малфой стоял напротив неё, слишком близко, непростительно близко. Его взгляд изучал её лицо, метался от губ к глазам. Гермиона сделала шаг к нему, убивая те сантиметры, которые сохраняли крупицы личного пространства. Тяжелые веки накрыли глаза, и она приблизилась к его губам, накрывая их своими. Он на секунду отстранился от неё и сердце Гермионы остановилось.
Его рука потянулась к её лицу, поправляя выбившуюся прядь волос, заставляя сердце снова забиться в бешеном ритме. В его взгляде вспыхнула такая непривычная для него, вечно холодного и отстраненного слизеринца, нежность и он потянулся к её губам. Его язык аккуратно проник в её рот, одурманивая гриффиндорку. Ноги тут же сделались ватными, а руки потянулись к его затылку, запутываясь в платиновых волосах.
Конечно же, Гермиона целовалась и раньше, но этот поцелуй казался первым. Он был наполнен неописуемыми чувствами, которые дарили ей крылья за спиной. Руки Малфоя скользнули на её талию и крепче прижали к себе. Её грудь чувствовала исходящий от его тела жар, но ей казалось этого мало. Гермионе хотелось раствориться в нем, быть к нему еще ближе.
Она собрала в себе последние крохи самообладания, которые сдерживалиот желания отдаться безумию, и резко отстранилась от него. Во взгляде Драко читалось полное непонимание ситуации, а руки все ещё висели в воздухе на том месте, где секунду назад стояла гриффиндорка.
Вот оно, он растерян.
Не теряя времени, Гермиона вцепилась в него взглядом, прорывая оборону в его голове, которая пошатнулась.
Карамель. Губы Грейнджер. Разбитое лицо Тео Нотта. Уизли, которого Малфой трясет за мантию в коридоре. Она в окровавленной одежде на руках у Забини.
— Поттер, а где Грейнджер?
— Ревнуешь, Малфой?
— Я хочу, чтобы ты был все время рядом возле неё.
— Ты несколько дней ходишь к ней в больничное крыло. Грейнджер любит такое, ну знаешь, благородных людей.
— Не припомню, чтобы ты раньше хоть что-то испытывал к Грейнджер.
— Она — грязь.
— Ты теперь не должен сводить с неё глаз.
— Достаточно! — зарычал Малфой, вытесняя из своей головы.
Его взгляд наполнился злостью, а мышцы лица напряглись. Гермиона отступила на несколько шагов от Малфоя, опасаясь того, что он сейчас может с ней сделать. Она понимала, что он в ярости, но только не понятно из-за чего больше: из-за неожиданного поцелуя или того, что она так бесцеремонно ворвалась в его сознание.
На её губах остался привкус мяты и сигаретного дыма, и тут она поняла, что это был его вкус. Впервые она почувствовала этот запах там, на Астрономической башне, когда он туда заявился с бутылкой огневиски в руках. Осознание того, что Малфой и боль для нее были одинаковыми на вкус, заставило тело Гермионы предательски вздрогнуть. Поцелуй с ним приравнялся к опьяняющей боли и заставил её предплечье заныть. Относительно давно шрам от Беллатрисы не напоминал о себе, а сейчас вспыхнул огнем.
— Все посмотрела? — взорвался, наконец, Драко. — Или что-то пропустила, Грейнджер?
— Прости, я…
— Заткнись! Просто заткнись, Грейнджер! — он сделал шаг к ней, заставляя её пятиться назад. — Зачем? Зачем ты это сделала? Тебе достаточно было просто спросить у меня. Просто спросить. Задать мне вопрос.
— И ты бы честно мне ответил? — Гермиона ступила ещё несколько шагов назад, пытаясь сохранить расстояние между ними.
— Так ты проверь, Грейнджер, — прошептал Малфой, припечатывая её к стене. — Где же ваша хваленая гриффиндорская смелость? Или она вся осталась на Астрономической башне?
Его руки крепко ухватили её за плечи и вжали в стену. По коже пробежали мурашки, а внутри встрепенулись уже знакомые крылья бабочек. Серые глаза впились в неё, а дыхание щекотало шею. Она набрала полные легкие воздуха и попыталась собраться с мыслями.
— Что между нами происходит, Малфой? — выпалила Гермиона.
Глаза Малфоя все так же впивались в её лицо, а хватка на плечах не ослабла. Вопрос Гермионы не удивил его и не отпугнул, в отличии от самой гриффиндорки, которая ещё сильнее вжалась в стену.
— Если ты достаточно умная, Грейнджер, то тебе не составит труда догадаться самой, — очень сухо ответил Малфой. — Или профессора всего Хогвартса слишком переоценивают твой потенциал?
— Я задала тебе вопрос, Малфой. И я хочу услышать на него ответ.
— Даже не знаю, что тебе ответить, Грейнджер, — он ухмыльнулся. — Что происходит между нами? А на что это похоже? На что похоже твоё дрожащее тело под моими руками? Твоё сбитое дыхание? Твои бегающие глаза? Твоё учащенное сердцебиение? Мне перечислять дальше?
Гермиона практически не слышала его из-за барабанящего сердца. В комнате Забини стало слишком жарко и душно. Она чувствовала, как струйка пота скатывается по спине, а ладошки становятся влажными. Близость Малфоя отупляла её и воровала все слова с языка.
— Ты. Не ответил. На мой. Вопрос, — каждое слово давалось ей с трудом.
Но ответа так и не последовало. Руки Малфоя перенеслись с плеч гриффиндорки на талию и притянули её, заставляя их тела снова соприкоснуться. Его губы потянулись к её лицу. Поцелуй был настолько сладким и нежным, а его пальцы так приятно и неторопливо выводили круги и зигзаги наспине, что, когда их языки переплелись, её ноги подкосились. Гермионе казалось, что этот момент длился целую вечность.
— Я так мечтал о тебе, Грейнджер, — Драко прервал их поцелуй. — Такой ответ тебя удовлетворит?
— Да, — прошептала Гермиона.
Он еще крепче прижал её и легко прикоснулся губами к виску. Чувство защищенности наполнило девушку и заставило расслабиться. Его объятия вмиг стали нужными и родными, в которых она так давно нуждалась. Казалось, что впервые после Войны она смогла свободно дышать, забыть все пережитые ужасы и жить по-настоящему.