Но движение со стороны родителей тут же заставили распахнуть глаза. Её мать пошевелилась и начала подниматься на ноги, проверяя своего мужа.
— Мама… — простонала гриффиндорка.
— Боже, Гермиона! — женщина кинулась к дочери. — Господи, милая, что с тобой? Гермиона!
Любимый женский голос окутывал Гермиону со всех сторон, а родные руки так нежно держали за руки и поглаживали волосы. Это всё заставило забыть о холоде и боли, найти в себе крупицу силы, чтобы не упасть окончательно.
— Мамочка! — голос Гермионы был очень низким и тихим. — Мамочка, я так сильно соскучилась по тебе! Папа!
Мужчина подбежал к измученной гриффиндорке и придержал за вторую руку. Голоса родителей заставили улыбнуться сквозь адскую боль, ей хотелось кричать от счастья, которое она испытывала при взгляде на них. Теплота их рук буквально исцеляла душу, если та еще в ней была.
— Дорогая! — отец с тревогой осматривал свою дочь. — Ты ранена, тебе нужна помощь!
Гермиона видела, как следы её крови оставались на коже родителей. Им нужно было срочно оказаться где-то в безопасном и теплом месте, а не на опушке Запретного леса.
— Мама, подай мне мою палочку, — Гермиона кивнула в сторону древка, которое валялось в снегу. — А теперь, крепче ухватитесь за меня.
Она собрала те жалкие капли магии, которые остались в её жилах после ритуала, и представила в голове их старый дом в Лондоне. Щелчок аппарации оглушил Гермиону и стоило ей почувствовать под ногами твердый паркет их маленького поместья, как она провалилась в беспросветный мрак.
***
Гермиона с трудом раскрыла глаза и тут же почувствовала тупую боль в области ребер. Голова раскалывалась, тело ломило, и мучила дикая жажда. Казалось, что по ней пробежался табун лошадей, так отвратительно она себя чувствовала.
— Боже мой, наконец-то ты очнулась, милая, — мамин голос послышался где-то со стороны. — Гермиона, дорогая, я так волновалась за тебя!
— Мама… — потребовалось огромное усилие, чтобы заставить работать пересохшее горло. — Я хочу пить, мам…
— Конечно, конечно, — женщина подбежала к Гермионе так, что бы та смогла её увидеть. — Давай я помогу тебе, — она приподняла ей голову и протянула стакан с водой к губам. — Аккуратно, не спеши, милая.
Когда гриффиндорка осушила второй стакан воды, ей заметно полегчало. Картинка перед глазами больше не плыла, а головная боль стала более терпимой. Она напряглась и приняла полусидящее положение, кряхтя от боли в ребрах. Мама сидела на мягком пуфе у кровати и поглаживала её руку, а через секунду в комнате показался отец.
— Папа… — Гермиона расплылась в улыбке, когда заметила в руках отца поднос с булочками. — Мои любимые, с корицей. Спасибо, пап.
Мужчина поцеловал её в лоб и присел у ног дочери.
— Милая, мы понимаем, что ты только очнулась, — начала мама. — Но что это было? Мы с твоим отцом не совсем понимаем… Точнее, понимаем, но…
Хизер и Том смотрели на свою дочь с полным непониманием того, что произошло. Гермиона отложила в сторону отцовское угощение и попыталась, в первую очередь, успокоиться самой. Она до сих пор не верила в то, что сейчас находится в родном доме, в своей спальне, а рядом с ней сидят родители, которые помнят её и любят.
— Что вы помните до того, как оказались в лесу? — начала Гермиона. — Что вы вообще помните, как прошел ваш последний год?
— Мы были в Австралии, куда ты нас отправила, — начала миссис Грейнджер. — Ты хотела уберечь нас от каких-то неприятностей. Мы жили под другими именами, но почему-то не вспоминали о тебе, а потом посреди ночи оказались в том ужасном лесу.
Гермиона слушала рассказ мамы и не понимала, как такое возможно, что они помнят всё. Не только то, кто она такая и чем они жили до того, как она лишила их памяти, но и то, как жили в Австралии. Отец дополнил рассказ своей супруги, назвал вымышленные имена, под которыми они существовали последний год, рассказал об их работе в Сиднее. После объемного рассказа родителей в комнате воцарилась тишина. Гермиона не верила своему счастью и благодарила Вселенную за то, что её родители живы и теперь могут вот так с ней разговаривать.
— Я вас так сильно люблю, — из глаз Гермионы брызнули слезы, и они были от радости, впервые за долгое время. — Обнимите меня, пожалуйста.
Гермиона пролежала без сознания всего одну ночь, но Хизер и Том послали сову МакГонагалл с известием, что их дочь дома и с ней все хорошо. На протяжении всех каникул гриффиндорка не упускала ни единого шанса побыть с родителями, каждую свободную секунду времени она тратила на разговоры с мамой или готовку с отцом. Раны быстро затягивались, а сломанные ребра благополучно срослись под воздействием зелий, которые прислала директор школы.
Гермиона написала несколько писем с объяснением МакГонагалл и получила очень теплые слова поздравлений в ответ. Через несколько дней после Нового Года к ней в спальню залетел филин Нарциссы Малфой с очередным приглашением на ужин. Гриффиндорка извинилась за то, что вновь вынуждена отказать ей, и они договорились о встрече в последний день каникул.
Магия Гермионы окончательно восстановилась через две недели после ритуала. Все ссадины сошли с кожи девушки, стирая с памяти ту ужасную ночь. Теперь жизнь девушки напоминала ей те далекие довоенные дни. Её душа затянулась, бесы с кровожадными оскалами испарились и только ночные кошмары напоминали о том, какова цена была за это счастье. Гермиона не ощущала особых изменений в себе после того, как к её родителям вернулась память, но моментами прослеживались отчетливые метаморфозы.
С её характера исчезли такие качества, как сожаление и сострадание, она перестала испытывать хоть какое-то уважение или дружелюбие к незнакомым людям и легко могла сорваться на любого человека, если хоть что-то в его поведении не нравилось. Гермиона заметила, что только к близким людям она способна испытывать терпимость. Это всё делало её слишком грубой и жесткой к окружающим, единственное, что радовало в этом всем, что в сердце всё-таки нашлось место для родителей.
Каникулы подходили к концу, что означало, что скоро нужно будет вернуться в Хогвартс. Гермиона собирала вещи и подумала о том, как повлияют ее изменения в характере на взаимоотношения с однокурсниками. За последние три недели ей пришло несколько писем от Джинни и одно от Гарри, она все их сожгла, не вскрывая. Гриффиндорка не знала, как об этом всем рассказать своей подруге, а к Гарри она и вовсе начала постигать чувство ненависти за его поведение.
Блейз побил все рекорды и завалил Гермиону десятками писем. Каждый день сова прилетала по несколько раз, оставляя очередное письмо от друга. Забини очень сильно переживал за неё, но она не ответила и ему. Единственной причиной, по которой письма Блейза не отправлялись в камин сразу — это то, что он ей рассказывал о Драко. Судя по рассказам мулата, у Малфоя всё было хорошо, он провел несколько дней после Нового Года во Франции с Пэнси, а последнее письмо поведало о том, что у Драко завязались отношения с Асторией.
Если бы не отсутствие души, то Гермиону давно уже бы в свой плен забрала депрессия, а так она лишь хмыкнула и подожгла письмо с помощью зажигалки. За три недели у нее собралась целая коллекция маленьких зажигалок, которыми она прикуривала сигареты. Гриффиндорка успела накопить целую вереницу отвратительных привычек за время каникул. Она начала курить, алкоголь стал предпочтительней чаю, а гардероб изменил яркие цвета джемперов на груду черных водолазок и коротких юбок.
Среди её одежды самым ярким цветом стал серый и только бордовая помада выделялась на фоне этой монохромности. Если жизнь Гермионы и стала походить на прежнюю, то сама она кардинально отличалась от себя прежней. Только теперь это не измерялось болезненным видом девушки, речь шла о полной смене имиджа.