— Мама, — заговорил Блейз. — Гермиона ведь не просто так вернулась в Лондон, того требовала работа. Ей нужно было встретиться с Министром. И полагаю, что она хочет вернуться домой и отдохнуть.
— У меня отдохнет, — не унималась Мирелла. — У меня достаточно гостевых спален, чтобы вы с Гермионой отдохнули к вечеру.
— Но…
— Никаких «но», Блейз Забини! — тон леди Забини не терпел возражений. — Я прошу об одном вечере, завтра вы уже вернетесь в Италию.
На этом разговор был закончен. И Блейз, и Гермиона понимали, что продолжать его бесполезно, Миреллу не переубедишь. Они с щелчком перенеслись в поместье леди Забини, где уже вовсю суетились домовые эльфы, украшая зал к торжеству. Дом был большим и просторным, очень много зелени внутри, которая напоминала леди Забини о теплой Италии.
В целом, весь дом кричал о горячем темпераменте хозяйки и никак не вписывался в рамки сырой Англии. Гермиона постаралась, как можно живее, скрыться в спальне до самого вечера, настраивая себя на мероприятие. Она знала, что это будет самый тяжелый и долгий прием в ее жизни.
Просторная спальня в ярко-голубых тонах давила на сознание Гермионы и не позволяла хотя бы на секунду расслабиться, отпустить весь груз с плеч, что удосужился навалиться на нее за последние несколько часов. Казалось, что за все семь лет, за которые она убила сотню людей и всяких тварей, не было еще так горько и безнадёжно плохо.
Она попыталась очистить сознание или отвлечься мыслями о работе, но все было тщетно. Весь отточенный самоконтроль покатился в тартарары, оставляя Гермиону один на один со своими всплывшими тягостными воспоминаниями.
— Ты в порядке? — Блейз очень тихо зашел к ней в комнату. — Я хотел дать тебе немного времени побыть наедине.
Гермиона сорвалась с места и кинулась в объятия мужа. За все года брака они стали самыми родными людьми друг для друга. Это была самая большая и искренняя любовь, но не та, в которой люди дарят сердца и сгорают в страсти, это было что-то неподдельно душевное и сокровенное. Она могла доверить ему все свои тайны и убить любого, кто посмел бы отобрать его у нее. А Блейз преподнёс весь мир к ее ногам и сделал Гермиону самой важной женщиной в своей жизни.
— Да. Я в порядке.
— Хорошо, тогда я спокоен.
Это была обоюдная ложь, и они знали об этом. Она была далеко не в порядке, а он уж точно не был спокоен. Блейз впервые за все эти года видел растерянность в ее глазах, привычный стальной взгляд стал пустым и бесцветным. Вся властность покинула бездонные карие глаза и заместилась мольбой о помощи. Он знал, как сильно она страдала от боли, когда пыталась искоренить в себе остатки чувств к бывшему однокурснику, а теперь все усилия накрылись медным тазом.
— Внизу уже начинают собираться гости, — Блейз еще крепче прижал ее к себе. — Мать хочет, чтобы ты открыла вечер.
— Он тут?
— Да. Прибыл вместе с Нарциссой и Асторией несколько минут назад.
«Почему убить человека проще? Я видела столько умирающих глаз, столько окровавленных и замученных трусов, а сейчас трясусь, словно осиновый лист лишь от мысли, что вновь увижу его. Почему?»
— Я даже не приготовила себе наряд…
— Я уже обо всем позаботился, — Блейз отстранился от Гермионы. — Кьяра!
В спальне тут же появилась маленькая эльфийка, которая держала в своих маленьких ручках небольшой сверток белого упаковочного пергамента.
— Надеюсь, тебе понравится, — Забини мягко улыбнулся. — Я всегда буду рядом! Я обязан тебя всегда спасать, Гермиона. Ты же помнишь?
— Да. Спасибо тебе.
Мулат поклонился ей и вышел из спальни. Гермиона развернула упаковку и увидела изумительное атласное платье цвета морского дна с тонкими серебристыми бретелями. В нем не было ничего лишнего, но от того оно не переставало быть неземным. Легким движением палочки, платье оказалось на ней, становясь второй кожей.
Оголенная спина и в меру глубокое декольте подчеркивало ее неестественную бледность. Она посмотрелась в зеркало и тут же преобразила свой конский хвост на голове в сдержанные аккуратные локоны, а на губах заиграла уже привычная бордовая помада. Образ дополнили серебряные серьги с белыми бриллиантами, которые Блейз подарил на Новый год, а на ногах красовались белые лодочки на высоком каблуке.
И только бешено колотящееся сердце в груди нарушало картину. Грохот сердцебиения оглушал Гермиону и заставлял ноги подкашиваться, а руки неестественно трястись.
«Это будут самые настоящие танцы на стеклах.»
========== 14 ==========
— Дорогие друзья, — голос Миреллы оглушал Гермиону. — Позвольте представить вам мою драгоценную невестку, девушку, которая осчастливила моего сына и вот уже долгих семь лет является частью нашей семьи. Девушку, которая сегодня торжественно откроет этот вечер — Гермиона Джин Забини.
Гермиона появилась перед публикой с каменным и холодным выражением лица, хотя внутри бушевала настоящая непогода и срывала все ментальные стены, гнула стойкую линию защиты и ломала нутро. Ноги были ватными, а туфли казались неестественно тяжелыми и малыми, каждый шаг был необычайно болезненным.
— Добрый вечер, — голос до неузнаваемости был чужим. — Я рада всех вас приветствовать в этот вечер. Добро пожаловать на «Благотворительный Аукцион» дома Забини.
Толпа присутствующих взорвалась в одобрительных аплодисментах и подбадривающих комментариях. Глаза Блейза излучали тепло и поддержку, но вмиг растворились, потому что Гермиона заметила платиновую макушку среди гостей, и ком подкатил к горлу. Он стоял и придерживал Асторию под руку.
Серые глаза изучающее смотрели на нее и заставляли Гермиону нервничать и вспоминать, каково это — что-то испытывать. Она постаралась быстро отвести от него взгляд, сделать вид, что и вовсе его не заметила, что это никаким образом её не трогает. А должно ли?
Это у нее на шее висят его воспоминания о ней и их счастливых днях, это она помнит всю нежность и трепет их отношений, только в ее голове под слоем пыли и слез хранятся те моменты, когда она по-настоящему была живой. Гермиона так рвалась спасти его от себя самой, что не заметила, как собственноручно выкопала под собой яму. Все эти года она отрицала очевидные вещи, пыталась убедить себя в том, что это только малозначимое прошлое, которое можно сместить на задний план и растворить настоящим.
Она превратила себя в безжалостную машину для убийств, которую даже не могли вывести хоть на малейшее проявления сожаления и сострадания померкший отблеск глаз жертвы, а сейчас она сама чувствовала себя этой жертвой. Ее загнали в угол и безостановочно пытали эти серые глаза, бледная аристократичная кожа и безупречный черный костюм. Кольцо на руке Астории играло в свете свечей и слепило, с каждой секундой сердце сжималось, а легкие отказывались работать. Спертый воздух из боли, отчаяния и накативших воспоминаний одурманивал и отключал от реальности.
Рука Блейза, которая с будничной нежностью легла ей на спину, немного отрезвила Гермиону. Она даже не успела понять, сколько длился ее транс и когда Забини успел подняться к ней на сцену.
— Пусть этот вечер никого не оставит равнодушным, — произнес Забини. — Надеюсь, что вы будете им очарованы так же сильно, как я очарован своей супругой на протяжении долгих лет брака.
Он притянул к себе Гермиону и увел со сцены. Она была бескрайне благодарна ему за то, что он взял все в свои руки. Блейз слишком хорошо знал ее, знал, когда она нуждается в спасении. Крепче ухватив под руку, чтобы не дать свалиться с ног, он провел ее в гущу толпы. Многие волшебники и ведьмы приветливо улыбались, кто-то пытался завести разговор и зацепить Гермиону хотя бы несколькими словами, но та в ответ лишь улыбалась и увиливала от диалога.