Аукцион был окончен и вечер принял более неформальную обстановку. Спокойная музыка наполнила зал, увлекая гостей в танцы. Гермиона подарила несколько танцев своему супругу и еще парочку старинным друзьям семейства Забини. Огромное удивление настигло бывшую гриффиндорку, когда через несколько столов от себя она заметила чету Поттеров.
Гарри и Джинни обменивались своими впечатлениями от вечера с каким-то мужчиной, которого Гермиона не знала. Что-то екнуло в сердце точно с такими же горестными ощущениями, как и в тот момент, когда она заметила Малфоя в толпе. Никого из бывших друзей Гермиона не пригласила на свою свадьбу, а уж тем более ни с кем из них не поддерживала связь.
— Поттеры тоже тут? — тихо спросила Гермиона у Блейза.
— Да, — кивнул тот. — Не будем забывать, что моя мать устраивает подобные приемы в честь победы над Лордом, и как тут было обойтись без Поттера.
— В самом деле? — переспросила Гермиона. — Сколько лет прошло. Мне казалось, что уже хватит нахваливать Гарри за его блестяще умение обезоруживать врага.
— Ты невыносима, миссис Забини! — съязвил мулат. — Ты и сама приложила не много усилий для того, чтобы спасти магический мир…
— Конечно, — перебила Гермиона. — И ещё больше, чтобы убить некогда спасенных мною людей.
— Гермиона, прекрати. Давай выйдем на улицу, тебе стоит подышать свежим воздухом.
Она не стала противиться и послушно последовала за Блейзом. На улице уже давно была ночь, а, в отличии от теплой и солнечной Италии, ночи в Лондоне были темными и мрачными. Никакого ослепляющего лунного сияния и бескрайнего звездного неба, только порывы ветра и пробирающий до костей холод. Блейз накинул ей на плечи свой пиджак и просто молчал.
Он знал, как сильно она ценит уют от такой необходимой тишины, но сейчас она была невыносимо кричащей. Такой, как тогда, на Астрономической башне, с ним. Гермиона не смогла расслабиться даже на секунду в этот вечер, все было так неправильно и так безнадежно. Глупо было надеяться на то, что все станет на круги свои по возвращению во Флоренцию, не теперь.
— Простите, — знакомый женский голос раздался где-то из-за спины супругов. — Я не хотела вам помешать, но мне очень хотелось бы поговорить с миссис Забини, если она не возражает.
Изящная женская фигура показалась из темноты, а платиновый отблеск ее совершенной прически только доказал, что Гермиона сразу же узнала этот голос. Нарцисса Малфой стояла перед ней в своем черном платье и с бокалом вина в руках. Блейз посмотрел с немым вопросом в глазах на свою жену и тут же оставил женщин наедине.
— Добрый вечер, миссис Малфой, — практически бесцветно поприветствовала она гостью. — Прекрасно выглядите.
— Благодарю, Гермиона, — Нарцисса подошла к ней ближе. — Я надеюсь, что не помешала. Мне хотелось подойти к вам раньше, но вокруг было такое огромное количество людей, что я не решилась.
— Миссис Малфой, вам не стоит извиняться, все хорошо.
— Мы столько лет с вами не виделись, Гермиона, и мне очень хотелось бы пообщаться с вами в более неформальной обстановке, если не возражаете.
— Да, это правда. В последний раз мы с вами виделись на моем последнем курсе, в Малфой-Мэноре, — Гермиона сделала паузу. — Кажется, еще в тот вечер вы усомнились, что когда-то Астория Гринграсс станет супругой вашего сына.
Слова сами вырвались, и, кажется, прозвучали с какой-то обидой в голосе. Гермиона помнила, как Нарцисса была к ней благосклонна и помнила то самое письмо, в котором леди Малфой радовалась за нее и Драко.
Теперь это все уже не казалось таким далеким, как вчера, теперь это было слишком близко, вот прям где-то на поверхности, будто бы этих семи лет попросту не существовало. Точно так же, как и многолетних попыток Гермионы отпустить прошлое, жить настоящим. Но как она могла винить кого-то, если сама так и не решилась выбросить этот чертов кулон, носила его, не снимая, ежедневно.
— Простите, — вновь заговорила Гермиона. — Я не права, мне не стоило этого говорить. Извините, если я испортила вам вечер, миссис Малфой. Я искренне хотела бы встретиться, но завтра мне уже нужно возвращаться в Италию, работа не ждет.
Гермиона сорвалась с места, не дожидаясь ответа собеседницы. Это было очень грубо и никоим образом не соответствовало хорошему тону, но она боялась услышать что-то, что разбило бы ее окончательно. Руки инстинктивно потянулись к кулону и сжали крепче, а на глаза уже навернулись слезы.
Она сама себя ругала за этот вечер, что позволила себе быть настолько слабой и уязвимой, позволила каким-то гребаным воспоминаниям разрушить сталь в голове и растопить многовековой ледник в сердце.
— Мисс Грейнджер, — окликнула Нарцисса. — Я до сих пор уверена в своих словах и в своем письме.
Женщины — самая большая драгоценность для мужчин семьи Малфоев.
— То, что Астория носит на пальце обручально кольцо, не делает ее леди Малфой, — продолжила Нарцисса. — Она владеет кольцом, но не его сердцем, а это говорит о многом. Я бы сказала, что обо всем.
«Зачем? Зачем ты мне сейчас говоришь это все? Зачем ты делаешь мне больно? Умолкни, я прошу тебя!»
— Я слишком хорошо знаю своего сына, мисс Грейнджер, — но она продолжала. — Он все эти года называет Асторию вашим именем по ночам, Гермиона. Я не знаю, что между вами произошло, но знаю, что из моей теплицы на протяжении недели, семь лет назад, пропадали белые розы, которые оказывались в вазе у вашей постели, в больничном крыле. Знаю, что точно такие же розы украшали ваш алтарь на свадьбе и были вплетены в свадебный букет, а теперь в пригороде Флоренции есть целая теплица с этими цветами. Знаю, что мой сын все время подсознательно выбирает карамель для десертов, хотя никогда ее не любил, ведь это вы любите карамель. Не так ли? — Нарцисса продолжала говорить, а Гермиона плакать. — Прошу вас, Гермиона, поговорите со мной. Я лишь хочу, чтобы мой сын начал свободно дышать, чтобы начал жить.
«Вы хотите, чтобы ваш сын начал дышать? Но какой ценой? Ценой моей жизни? Зачем, Нарцисса? Я прошу вас, не делайте этого, не добивайте меня. Отпустите меня!»
— Он любил, любит, и всегда будет любить только одну женщину — вас, мисс Грейнджер. Чтобы Драко сам не говорил, как сильно не отрицал, но материнское сердце не обманешь.
Бах. Контрольный удар, прямо в сердце. Плач Гермионы сорвался на отчаянные крики, а сама она рухнула на колени, упираясь ладонями в гравий. Нежная кожа рук тут же окрасилась алыми красками, а соленые капельки из глаз усеивали платье. Бессилие и невыносимая боль накрывала ее волнами, парализовала тело, распаляла давно забытые чувства.
Все смешалось воедино: ненависть и любовь, страсть и равнодушие. Кольцо Морганы горело на пальце, оставляя ожог и глубокую рану. Кулон, который до этого невесомо болтался на шее, теперь стал свинцовым и тянул Гермиону к земле, а она и не сопротивлялась. Ком, подступавший весь вечер к горлу, вырвался и опустошил желудок девушки, выворачивая все нутро. Все выпитое вино смешалось с ее собственной кровью и желчью.
Испуганная Нарцисса кинулась к ней, но Гермиона оттолкнула от себя женщину и прорычала что-то невнятное. Меньше всего на свете она хотела, чтобы кто-то посторонний видел ее в подобном состоянии. Единственным, кому позволялось видеть Гермиона в таком виде — был Блейз. Он отхаживал ее каждый раз, когда та возвращалась со своих заданий. Израненной, уничтоженной, обезображенной — только он мог к ней прикасаться, видеть ее и проявлять сожаление.
— Мерлин, Гермиона! — Нарцисса снова попытался ей помочь. — Позвольте, я помогу.
— Уйдите! Вы сделали уже достаточно! — шипела девушка.
«Откажись от этой любви, если не хочешь в ней сгореть.»
Горю, сгораю или уже сгорела. И это чертовски больно. Надеюсь, что ты горишь так же, Драко Малфой.
— Помогите, помогите кто-то! — не унималась миссис Малфой.
Тело Гермионы обмякло, а сознание было на грани. Тяжелые веки медленно опускались и последнее, что она услышала — это знакомый и такой родной бархатистый голос, который сопровождал ее все эти года в голове и ни разу не звучал в реальности.