Ее нежные руки.
«Я хочу, чтобы ты спал со мной!»
Ее сладкие губы.
«А с каких пор ты, Грейнджер, получаешь удовольствие от того, что пытаешь людей?»
Ее хрупкое податливое тело.
«Я чувствовал все то, что чувствовала ты, пока швыряла в Уизли заклятиями. И это было самое настоящее удовольствие, тебе нравилось проклинать его!»
Ее каштановые волосы.
«Ты моя, Гермиона, только моя…»
Ее бездонные карие глаза.
«Приди на бал в этом платье, этих туфлях и в этих серьгах. Большего я просить не смею. Сделаешь это для меня?»
Ее голос.
«Раздели со мной вечность, Гермиона Грейнджер.»
Астрономическая башня.
« — Драко, прости меня…»
Ее обжигающие слезы на его рубашке.
Он вынырнул из омута и упал совершенно без сил. Лицо Грейнджер маячило перед ним, а ее голос в голове оглушал. Воспоминания беспорядочно витали в сознании, пытаясь найти свое законное место. Вся библиотека Драко была перевернута с ног до головы, фолианты и пергаменты кружились в вихре, сбрасывая с полок фальшивые воспоминания.
Нарцисса гладила его по голове и что-то приговаривала, но он не мог разобрать слов, только глухое эхо голоса Грейнджер отскакивало от стен разума. Теперь все становилось на свои места, приобретало смысл. Сны с ее участием тут же перестали казаться лишёнными значения, а беспочвенное влечение не казалось абсурдным.
— Драко, — голос Нарциссы стал прорываться сквозь пелену старых воспоминаний. — Ты как, дорогой?
— Почему она так поступила? — он прокашлялся. — Зачем она это сделала? Мне нужно к Забини.
— Тебе нужно отдохнуть…
— Он знает, точно знает. И он мне расскажет, какого хрена произошло!
Драко резко поднялся на ноги и тут же аппарировал, оставляя Нарциссу в одиночестве на полу кабинета Люциуса. Сейчас он не думал о том, что с его матерью, что будет с Асторией, его ничего не интересовало, кроме ответов на ряд повисших в голове вопросов. Малфой не сомневался, что Блейз знает. Потому что, как оказалось, он сам когда-то подослал друга к Грейнджер, сам поспособствовал тому, что сейчас она его жена.
Блять, Грейнджер, нахрен ты это сделала? Кто дал тебе право выбирать, кого мне любить?
Но еще больше его интересовало, что такого могло произойти, что бы Забини решил вернуть ему этот кулон.
Что же ты наделала? Почему ты хранила этот кулон? Почему не выбросила? Зачем отдала его Забини? Жива ли ты? Где ты сейчас? Почему именно сейчас я должен был все это узнать? Знаешь ли ты о том, что я теперь все помню? Догадываешься ли, что я готов тебя убить? Но сначала я должен тебя обнять, Гермиона Грейнджер.
Он аппарировал в гостиную дома Забини, где тот его ждал, а рядом сидела Пэнси.
— Какого хрена, Забини? — он кинулся к мулату и ухватился за воротник его рубашки. — Что это за хуйня? Где она? Я хочу с ней поговорить. Я должен с ней поговорить!
— Я не знаю, где она…
— В смысле, блять, ты не знаешь, где она? — он начал трясти Забини. — Ты — ее муж, Салазар тебя побрал бы! Что с ней?
— Остынь, Малфой! — крикнула Паркинсон. — Махать кулаками будешь потом. Это не поможет ее найти.
— И я рад тебя видеть, Пэнс, — процедил Драко, но все же отпустил Забини. — С каких пор ты записалась в отряд подружек Грейнджер?
— С тех самых, как ты меня по ночам ее именем называл, — фыркнула брюнетка. — Мне вот интересно, Астория тоже удостоилась такой чести?
— Ты знала? Ты все знала? — Драко переключился теперь на нее. — Знала, что она лишила меня воспоминаний? Блять, ты знала!
— Знала! Не смей на меня орать, Малфой!
— Заткнитесь оба! — прервал их Забини. — Что за юношеский максимализм? Ваши выяснения отношений не помогут нам найти Гермиону…
— Блять, ты вообще завались, Забини! — Малфой был готов вот-вот взорваться. — Не ты жил семь лет в полном неведении и с фальшивыми воспоминаниями в своей коробке. Вы знали, что она за хрень со мной сделала, и даже не попытались исправить это. Вы были моими друзьями!
— От того, что мы были твоими друзьями, мы и не стали тебе ничего рассказывать, идиот! — Пэнси повышала градус этого конфликта. — Узнай ты обо всем этом, ты бы не понял ее, возненавидел бы…
— Если тебе полегчает от этого, Пэнс, — перебил Драко. — Я и сейчас не понимаю ее и ненавижу за то, что она сделала…
— У нее не было души, — снова прервал их Забини. — Малфой, она сделала это, потому что у нее не было души. Она не смогла бы тебе ничего дать, она перестала что-либо чувствовать. Она последние семь лет работала на Министерство Италии киллером, была бездушной машиной для убийств. Как думаешь, она хотела, чтобы ты знал ее такой?
— Что ты несешь, Блейз? — Драко отрицательно замотал головой и отошел в сторону. — Как это у нее не было души? Что за бред?
— Думаю, тебе следует выслушать нас.
Они присели за стол и Блейз начал всю историю с самого начала, с того момента, как Гермиона решилась на проведение ритуала по возвращению памяти родителям. Забини рассказал ему со слов Грейнджер о том, как она изучала темную магию, как рыжая ведьма тренировала ее, как готовила к той самой ночи.
Рассказал, как гриффиндорка перестала общаться со своими друзьями, как она топила горе в алкоголе, как перестала чувствовать что-то, кроме вездесущей боли. Драко узнал, что Блейз дал ей Непреложный обет, что все эти года оберегал, ограждал от бед и ядовитых воспоминаний о нем. Пэнси рассказала, как Гермиона мучилась от терзающего чувства вины перед Драко за то, что она так поступила. Рассказ друзей закончился похоронами ее родителей, угрозами Романо и догадками о том, что каким-то образом Грейнджер смогла вернуть себе душу и расторгнуть обет.
Все, что он чувствовал — он не мог описать. Смятение, жалость, опустошенность, ненависть, ярость и злость. Диапазон его эмоций и чувств постиг новые границы, смешивая всевозможные вкусы.
— Где она может быть? — спустя минуту молчания, спросил Драко. — Она же не могла провалиться под землю. Ты можешь с точностью вспомнить, когда именно перестал чувствовать действие обета?
— Точно не скажу, — отозвался Забини. — Я уже пытался отследить, когда в последний раз ощущал, что с ней что-то не так, но все это усугубляется тем, что последний месяц мы не разговаривали и я не знаю, как часто она бывала на заданиях. Приблизительно, две недели. Тогда я в последний раз ощущал жжение внутри, что служило знаком о том, что с ней что-то не так. Но когда было ее следующее задание, я не знаю. И как много она успела убить за эти две недели, тоже непонятно.
— Суть даже не в убийстве, а в том, как часто она пользуется Непростительными, — рассуждал Малфой. — Что ты знаешь о том, как она расправляется с жертвами?
— Авада постоянна в ее арсенале. Она может долго пытать, но очень редко жертвы умирают в следствии пыток. Это почти всегда Авада.
— Это очень и очень хреново, — Драко взялся за голову. — Остается надеяться, что заданий у нее за эти две недели не было или было несколько штук. Что ты знаешь о Романо?
— Он уже больше десяти лет Министр Италии, очень своеобразный тип, — Блейз пожал плечами. — Прямолинейный и категоричный. Я и до Гермионы слышал, что у него есть свой отряд головорезов, которые тихо устраняют неугодных ведьм, волшебников и прочую мишуру.
Как же ты смогла, Грейнджер? Разве за это ты воевала со своим драгоценным Поттером? Таким ты видела новый мир?
— Я предлагаю хотя бы несколько часов отдохнуть, уже глубокая ночь, — предложила Пэнси. — Утро вечера мудренее.
— Пэнс права, Драко. Утром мы подумаем, что нам делать дальше.
Он согласно кивнул и друзья разбрелись по комнатам спать. Только вот сон к Драко так и не пришел. Эта ночь перечеркнула все семь лет его жизни, заставила обернуться назад и посмотреть на жалкую иллюзию жизни, которую он проживал с Асторией.
Все эти годы он читал европейские газеты, следил за чужой женой, тихо восхищался тем, какой она стала. Светская львица, любимица Министра и самый известный меценат Европы. В двадцать лет она уже возглавляла Департамент международного магического сотрудничества Италии, достигла таких высот, о которых ее сверстники даже не мечтали. Каждый номер «Спеллы» украшали модели в ее одежде или она сама, а оказалось, что это все было точно такой же фальшью, как и его воспоминания.