***
Гермиона сидела на полу в женском туалете, радуясь, что Миртл тут не было. Её рука пульсировала, а кровь стекала по пальцам тонкими алыми струйками. Капельки крови растворялись в воде на полу, окрашивая каменную кладку. Гриффиндорка чувствовала, как промокла её одежда, но встать не было сил. Она пустым взглядом смотрела куда-то перед собой, на растекающуюся кровь.
Эта картина успокаивала нервы и вгоняла в состояние транса. Весь шум вокруг растворился, даря девушке тишину, в которой она нуждалась. Тело расслабилось, а бесы опять исчезли с горизонта. Физическая боль снова спасла её. Во время Зельеварения Гермиона почувствовала накатывающее чувство безысходности, которое начало проноситься ураганом по телу.
Рана в её душе снова открывалась, пуская яд по телу. В нос ударил знакомый запах огневиски, мяты и сигаретного дыма, который начал окутывать с головы до ног. Гермиона заметила, как руки начали подрагивать, а глаза защипало от слез.
Ей нужно было заставить свое тело заткнуться, усмирить его, не дать выйти из-под контроля. Ей хватило секунды на размышление, и острое лезвие ножа прошлось по предплечью. Только вчера она залечила руку, как теперь капли крови снова проступили под мантией. Рана не была такой же глубокой, но этого хватило. И снова из-за чувства легкого спокойствия Гермиона не увидела, как к ней подошел Забини.
Неужели у слизеринцев привычка была такая, подкрадываться к людям? Он попытался ей помочь, а она обрушила на него эмоции, которые копились в ней со вчерашней ночи. Гриффиндорка, сидя на полу женского туалета, понимала, что он не хотел ей навредить, хотел помочь. Но она не нуждалась в ничьей помощи, она была в силах сама справиться. Внутри Грейнджер боролись две стороны её собственной души.
Гермиона просидела в туалете до самого вечера, проигнорировав остальные занятия. На улице уже давно стемнело и в окна начал барабанить дождь. Дрожа от озноба и стирая капельки пота, девушка аккуратно поднялась на ноги. С зеркала на неё поглядывала смертельно бледная тень, с синеватыми губами и черными кругами под глазами. Её ужаснула эта картина. Она так давно не смотрела на себя в зеркало, отчаянно избегая этого. Закрыв глаза, она взмахнула несколько раз палочкой и вышла из туалета.
Она брела по коридору, не желая возвращаться в гостиную Гриффиндора. Еще слишком рано, там сейчас было много людей. В глубине души скребли кошки, напоминая ей о том, как она сорвалась на Забини. Пусть он и был со Слизерина, но Гермиона понимала, что выплеснула на него ярость безосновательно. Слышали бы это Гарри и Рон. Гермиона Грейнджер собирается извиниться перед Блейзом Забини, но так было правильно. Так бы поступила прежняя Гермиона.
Спустившись в подземелья, она остановилась перед портретом и замерла. У неё еще есть шанс развернуться и уйти. Мгновение на раздумья, и рука Грейнджер потянулась в двери и аккуратно постучала. Секунда, две, три, пять, двадцать. Дверь открылась, и из-за неё показался Теодор Нотт.
— Грейнджер? Заблудилась? — лицо Нотта излучало презрение.
— Мне нужен Забини, — спокойно ответила Гермиона и посмотрела в глаза собеседнику. — Будь добр, позови его.
Нотт залился громким смехом, это было похоже на кратковременную истерику.
— Грейнджер, блять, серьезно? Позвать Забини? — чуть успокоившись, спросил Нотт. — Что ещё прикажешь сделать для тебя, грязнокровка? Книжки донести и дверь придержать?
Слизеринец снова засмеялся. Гермиона даже не шелохнулась, ожидая, пока Нотт вдоволь насмеется и будет в силах разговаривать. Её рука еще сочилась кровью, но боли она не чувствовала. Бесы показали свой хищный оскал на окраинах души, предупреждая, что они возвращаются.
— Что тут происходит? — за спиной Нотта показалось лицо Паркинсон. — Грейнджер? Ты что тут забыла?
— Она… она пришла к Забини, — смеясь, начал Тео. — Пришла и приказала мне позвать его…
— Грязнокровка, выметайся из подземелий и забудь сюда дорогу, — перебила Нотта Паркинсон. — Может тебе напомнить дорогу к твоей гостиной?
Палочка в руке Гермионы дрогнула, и её кончик уткнулся в грудь Паркинсон.
— Тебя никто не звал, Паркинсон, — процедила гриффиндорка. — Я. Пришла. К. Забини, — по слогам повторила она. — Мне не жаль потратить на тебя несколько заклятий. Круцио? Или может Империо? Чтобы ты, молча, без лишних слов, позвала Забини. Так что? Выбирай. Все для тебя, Пэнс.
Глаза Гермионы впервые за долгие месяцы заблестели. Но это в них полыхала ярость и злость. Она даже не задумалась о том, что только что сказала Паркинсон. Гриффиндорка даже не сомневалась в том, что ещё одно слово из уст Пэнси и она запустит в неё Круциатусом. Что-то слишком темное начало прорываться из недр души, а бесы разводили костер в центре её нутра.
Это с тобой сделала твоя магия.
— Блять, что у вас тут… — Забини появился в дверном проеме.
Он просто замер на месте, наблюдая за тем, как палочка Грейнджер упирается в грудь Паркинсон. В лице Пэнси и Тео читался настоящий испуг.
— Грейнджер? Что-то случилось? — обратился Забини к гриффиндорке, пытаясь опустить её руку.
— Нет, Блейз. Все хорошо, — повернувшись к Забини, ответила Гермиона. — Болтаю с ребятами. Попросила их, чтобы они тебя позвали и как-то заговорились. Спасибо, Пэнси, Тео. Была рада поболтать. Блейз, уделишь мне пару минут?
Палочка Гермионы опустилась, а на лице появилась улыбка. Впервые за долгое время она почувствовала, как ей становится легче дышать. Рана внутри не кровоточила, яд перестал растекаться по жилам, а чернота перестала пугать. Теперь эта чернота начала казаться уютной.
— Конечно, Гермиона, — Блейз пытался говорить спокойно. — Тео, Пэнси, возвращайтесь в гостиную. Мне нужно поговорить с Гермионой.
Её собственное имя звучало как-то чужеродно на его языке. За все года обучения в Хогвартсе она не слышала, чтобы кто-то из Слизерина называл её по имени. Паркинсон и Нотт не заставили повторять им дважды и тут же скрылись за портретом.
— Блейз, я хотела бы извиниться перед тобой, — начала Гермиона. — Я не должна была кричать на тебя. Ты был вовсе не виноват, и… я была не права. Прости.
— Все нормально, Грейнджер, — только спустя минуту заговорил Забини. — Я не должен был лезть к тебе. Сам нарвался. Все путем.
Гермиона улыбнулась в ответ. Кивнув мулату, она развернулась, чтобы уйти в свою гостиную. Шаг и её колени пронзила острая боль. Гермиона даже не поняла, как рухнула вниз. Она потеряла ту секунду, когда ноги перестали слушаться и потянули на дно. Бледная кожа на коленях покрылась кровавыми пятнами, а в ушах гриффиндорки раздался треск, исходящий от коленных чашечек.
Её кожа начала гореть почти так же, как и сердце. Пожар внутри разрастался с каждой секундой, беспощадно уничтожая все внутренности. Мерзкий шепот раздавался в голове, повторяя её собственные слова.
Круцио? Или может Империо?
Внезапно она почувствовала ледяные руки на своей спине и плечах, которые пытались её удержать. Она попыталась рассмотреть, кто это, но красные вспышки света ослепляли девушку. До боли яркий свет ослепил её, вызывая слезы. Затем гриффиндорку охватил страх, который волнами исходил от её маленького тельца. Сознание топталось на границе, не решаясь переступить.
Яркий свет, раздражавший глаза, сменился темнотой. Она умерла? Похоже. Но почему тогда температура боли только растет? Может, это ад?
Моргана Ле Фэй.
Гермиона не осознавала, прокричала ли она это в голос или только в своей голове. Она боялась того, что с ней сейчас происходит, ей нужны были ответы.
========== 5 ==========
Девушка очнулась посреди леса. Успокаивающие звуки природы ласкали уши. Теплый солнечный свет гулял по её бледной коже, даря приятные ощущения. Легкий ветерок взъерошил волосы, оставляя прохладные поцелуи на щеках.