— Я склонен предположить, что мы сможем достигнуть компромисса, — уверенно произнес мужчина, угадав нежелание Адель отвечать на заданный вопрос. — Несмотря на то, что мои откровения вас не веселят, я не самый плохой вариант для вас, а вы, так уж вышло, для меня — единственный.
Девушку озадачило последнее заявление ла Сови, однако оно не казалось столь важным, чтобы заострять на нем внимание, поэтому Адель деликатно выразила свое видение происходящего:
— На мой взгляд, ситуация тупиковая.
Адель ждала, что ла Сови сдастся, но, как выяснилось, упрямства ему не занимать.
— И все же предлагаю вернуться к теме брака и обсудить условия, которые сделают его приемлемым для нас обоих. Что вы на это скажете?
Адель направилась к дивану. Пока она шла, в ее голове всплывали строчки из исторической хроники. Несколько сотен лет назад известному полководцу по фамилии Фокре покорилась крепость магов в Вилари, считавшаяся неприступной. Летописи гласили, что в тот раз военный муж не проявил никаких чудес на поле брани, он взял противника измором.
ГЛАВА 3
Покинув дом ди Бонье, ла Сови увидел припаркованный у обочины дороги мобиль. Возле пассажирской дверцы стоял Вильре.
— Как прошла встреча? — поинтересовался он, открывая дверь для патрона.
— Надежда есть, — коротко бросил Стефан и нырнул в салон. Долго ждать, когда помощник к нему присоединится, не пришлось.
— Будут какие-нибудь распоряжения для меня? — спросил Вильре сразу, как только устроился на сиденье.
— Возможно, но чуть позже, — ответил ла Сови немного рассеянно. — Мне нужно подумать.
Вильре кивнул, но его начальник этого не заметил.
— Так куда ехать? — мужчина за рулем чуть развернулся на своем месте.
Вильре промолчал, а ла Сови достал карманные часы. До начала смены оставалось три часа.
— Квартал Исполинов, улица Броссо, дом восемьдесят четыре.
Водитель с облегчением кивнул, и мобиль тронулся с места.
В голове Стефана царил хаос, который следовало в кратчайшие сроки преобразовать в четкий план действий. Процесс привычный, но как всегда мешали эмоции: слишком уж сильными они оказались.
«Боевой маг! Кто бы мог подумать!» — то и дело мелькало в мыслях, а вслед за этим память услужливо подбрасывала картинку: абсолютно пропорциональная женская фигура со стройными ножками, почти на грани приличий обтянутыми плотной тканью форменных ученических брюк. «И как только не оконфузился?» — проскользнуло раз в десятый.
Поначалу Стефан решил, что легкий озноб, пробежавший вдоль позвоночника, — обычный отклик его кобелиной натуры на хорошенькое женское лицо и не только, чего уж там! Ла Сови не без удовольствия представлял, как ноги Адель ди Бонье охватывают его бедра. Однако причиной оказался огромный магический потенциал девушки — спасибо внутреннему чутью, остро реагирующему на магию. Этот потенциал, по сути, и являлся препятствием для брака. Правда, отец Адель отчего-то закрывал на него глаза.
Ситуация в доме ди Бонье вызывала вопросы и после объяснений девушки. История Адель, которую она все же решилась поведать после долгих уговоров, — Стефан и не думал, что у него хватит на них терпения, однако хватило, и даже раздражение не шевельнулось! — безусловно, его тронула, хоть виду он и не подал, но назвать ее оригинальной было бы неправильно.
Первая жена родила господину ди Бонье пятерых детей. Трое сыновей давно обзавелись собственными семьями, но дела их шли не настолько блестяще, чтобы в случае необходимости оказать поддержку родителю. Впрочем, по словам Адель, еще три года назад ни о какой поддержке никто и не думал. Предприятие отца приносило стабильный доход. Он, не моргнув глазом, потратился на дебют старшей дочери в свете, хотя тогда еще понимал: это лишь дань традиции. Кроме того, господин ди Бонье неоднократно намекал на небольшое приданое, которое будет у обеих дочерей. Это не вызывало удивления, ведь после смерти любимой супруги он с головой ушел в работу. И вот тогда в его жизни неожиданно появилась госпожа Жюли. Дети с прохладой восприняли новое увлечение отца, но не возражали. Даже к новости о свадьбе отнеслись спокойно. Да, было тяжело видеть, как родитель проявляет чувства к чужой женщине, но они понимали, что он, как и любой другой человек, заслуживает счастья.