– Есть что-то еще, что я должна знать, но не увижу в документах? – я подняла глаза на Мэй.
– Нет, не думаю. Я сообщила все, что знала. Наверное, этой информации слишком мало, но меня не посвящали в дела приюта. Я могу рассказать только о детях.
– Немного позже я поговорю с ними сама и познакомлюсь поближе. И, Пирси… Она сегодня не захотела со мной поздороваться или просто не выспалась?
– Не захотела. Когда мы вышли на улицу, она спросила, когда вы уедете. Но не волнуйтесь, Пирси примет вас. Я вижу, что вы хороший человек, и она это тоже обязательно увидит. У нее очень сложный характер, хотя когда-то, когда ее только привели в приют, девочка была очень милой. Родители ее оставили у порога, а она им только рукой вслед помахала. Думала, что они привели ее погостить к дальней родственнице.
– Кошмар какой, – я передернула плечами. За годы жизни в монастыре десятки раз видела, как у порога появляются все новые и новые девочки. Кого-то приводили и оставляли, кого-то передавали в руки матушке, а кого-то просто подбрасывали, если тем было меньше года. Но, несмотря ни на что, я все еще не могла понять и принять, как родитель может вот так бросить свое дитя.
– А как вы попали в монастырь? – спросила вдруг Мэй.
Я часто слышала этот вопрос от других воспитанниц, которые жили со мной и Нюрой в одной комнате, и ответ всегда был один и тот же:
– Я не помню.
– Тоже подбросили совсем малышкой?
– Нет, я попала в монастырь в десять лет, но не помню всего, что было до этого. Возможно, меня чем-то опоили, не знаю.
Конечно, я все помнила. И маму, и папу, и любимую бабушку Олю, которая меня, Нюрку и Аленку постоянно подкармливала пирожками со щавелем. Она очень любила нас, всех троих, и всех считала своими внучками. Бабушка нас так и называла: внучка Нюра, внучка Алена, внучка Агата. Сейчас ее уже наверняка нет на свете – не живут люди больше сотни лет. А я здесь, в Ассоне. И Нюрка, и Аленка…
– Вы все это будете смотреть сегодня? – голос Мэй прервал мои мысли.
– Только самое важное, – со вздохом я окинула взглядом внушительную стопку бумаг. – Когда должны привезти продукты?
– Через три недели.
– Нам не хватит того, что есть, – я устало потерла лоб, вспоминая скудные запасы в кладовой.
– Хватит. Мы привыкли есть два раза в день. Завтракаем утром после работы, потом обедаем, ну а на ужин пьем воду. Госпожа Миртелла говорила, что на ночь есть вредно.
– Вообще, она права, к тому же, вы ложитесь спать очень рано. Но завтрак и обед должны быть полноценными. Что вы готовили обычно из риса и муки?
– Кашу и лепешки, – пожала плечами Мэй. – Это вкусно, на самом-то деле, но, если честно, уже приелось. Мы так живем годами. Только изредка леди Райра угощает нас конфетами.
Наш разговор пришлось прервать, потому что послышался яростный стук дверного молотка. Кто-то очень нервничал, пытаясь вызвать хозяев.
Я дверь не успела открыть, как в холл ворвалась худая высокая женщина в черном пальто, в набекрень сдвинутом берете. Незнакомка сверкнула глазами, присматриваясь ко мне, потом заметила Мэй.
– Негодники! – взвизгнула она, вновь оборачиваясь в мою сторону: – Мои сапоги все еще не могут высохнуть после того, как мне пришлось по снегу пробираться к входной двери! Как вы это объясните, милочка? При Миртелле такого не было! Мэй, мерзавка, своих пацанов разбудить вовремя не можешь?
Мне не нужно было объяснять, кто к нам пожаловал. Сама поняла. И я очень хорошо знала, как в этом мире должны вести себя приличные люди: поговорить между собой, обсудить проблему, прийти к ее решению. Но рождена я была не здесь, да и характер достался мне от папочки – настоящего земного мужчины. Слушать визги неадекватной женщины я не хотела, а Шенни принялась надрывно плакать, и у меня не было другого выбора.
Я тащила упирающуюся соседку к двери под локоть и ее возмущенное пыхтение. Молчаливо. И только когда вытолкала за дверь ответила ровным тоном:
– Эти дети больше не работают. Всего доброго.
Дверь захлопнула прямо перед носом госпожи Ветердон, которая уже ринулась в холл снова. Засов пришлось задвинуть, чтобы разъяренная фурия не снесла дверь с петель. Соседка еще что-то кричала с улицы, но слов уже было не разобрать.
– Вы… – Мэй задыхалась, то ли от возмущения, то ли от страха. – Вы что сейчас сделали?!
– Спасла вас от необходимости вставать в пять утра.