— Эээ… П-прости, я д-думала ты уже готов… Я… Завтрак готов, можешь спускаться. Вот. Я жду тебя внизу.
— Памела, повернись, посмотри на меня.
— Я уже смотрела.
— Памела, — я почувствовала, как он подходит ближе ко мне и поворачивает к себе лицом.
— Что ты де… — я не договорила, так как он обнял меня и страстно поцеловал.
— Скажи, то, что ты увидела, входя в комнату, тебе понравилось? — слегка хриплым голосом, спросил меня он.
— Криспин… Я… .Мне… да, понравилось.
— Хотела бы видеть это каждое утро и прикасаться?
— Да.
— И что тебе мешает сделать это прямо сейчас?
— Ничего, но мне не ловко.
— Тут нечего стесняться, я весь твой во всех отношениях. Ты не должна этого смущаться. У тебя есть все права прикасаться ко мне, целовать и делать все, что тебе только захочется когда угодно и где угодно, не кто ни скажет даже слова против, тем более я.
— Но почему?
— Почему? Потому что у нас у вампиров есть такой пунктик, скажем так.
— У вас есть собственный пунктик? Это еще какой?
— В общем, когда мы влюбляемся, то отдаемся любви и любимому человеку себя без остатка.
— Это как?
— Ну, то есть, когда я сказал, что люблю тебя — это значит, теперь ты имеешь надо мной власть, то есть мое тело, душа и сердце твое. Как-то так, но на деле все намного сложнее.
— Ммм… .Только ты не говорил еще, что любишь меня… .Это не важно…
— Это важно! Для нас… Веллингтонов, мы не бросаемся просто так словами.
— Знаешь, я мыслю более разумно, когда ты полностью одет и стоишь чуть дальше.
— Ох, прости, ты же меня поняла, да? Ты хозяйка моего сердца, души и тела, и это навсегда! И тебе нечего смущаться, ладно?
— Буду знать, я оставлю тебя, что бы ты оделся и жду внизу. — выходя из комнаты, я все таки взглянула на него украдкой.
Боже, вот это тело: кубики пресса, гладко перекатывающиеся мышцы рук и живота, нет ни намека на жировые складки, все подтянуто. И не верится, что это все может стать моим, хотя если верить его словам, это уже все мое. Эх, так греет душу! Но он еще не разу не говорил о своих чувствах ко мне, он показывал их, только иногда о них приятно и слушать. Даже не иногда, а всегда.
На кухне я обнаружила Шона, поедавшего яичницу моего приготовления.
— С добрым утром и спасибо за завтрак, — мягким голосом сказал брат.
— С добрым и не за что.
На этом и кончился наш разговор, пока не зазвонили в двери. Открыть ее вызвалась я.
На пороге стоял никто иной, как мой бой-френд, который провел ночь у меня, но каким то образом очутился за дверью и позвонил в нее.
— Как ты тут оказался? Я же оставила тебя в спальне! — прошипела я.
— Через окно, как забирался к тебе вчера, ну, а чтобы ты сказала, когда твой брат увидел меня, спускающегося со 2 этажа? — также тихо, как я, прошептал тот.
— Эмм… .я что-нибудь придумала бы.
— И что же? Мне просто интересно.
— Пэм, кто там пришел? — из кухни раздался голос Шона.
— Это ко мне, — ответила я — Черт, заходи.
Мы вошли в дом, и я усадила Криспина за стол. Шон, конечно, был слегка удивлен.
— Какого черта он тут делает? Мы же разговаривали по этому поводу, Пэм!
— Не тебе решать, кто будет приходить ко мне! — ответила я брату и обратилась к гостю:
— Ты любишь тосты?
— Да, но тебе не обязательно кормить меня.
— Ты мой гость, так что обязана и закрыли эту тему.
Я положила себе в тарелку, кусочек, разогретого пирога, и выложила на тарелку Криса тосты. Молча поев, я начала собирать грязные тарелки, чтобы потом, после школы их вымыть. Шон, гневно топая ногами, ушел в школу по раньше, Криспин помогал мне с посудой.
— Зря я пришел завтракать, надо было дома поесть.
— Эй, не говори ерунду, я должна была тебя накормить, а на брата не обращай внимание — он побесится и успокоится. Как будто впервые!
— Мне жаль, что из-за меня вы поссорились еще больше.
— Нет, это не из-за тебя, это из-за того, что он та еще задница.
— Вы должны поговорить и все обсудить!
— Ничего я никому не должна и хватит об этом, нам пора в школу!
Взяв свою сумку, я вышла из дома, Криспин сделал тоже самое, и закрыла за нами дверь. Вот опять этот тупой осел, по имени Шон, испортил мне настроение с самого утра!
Поехали мы на машине Криспа. Всю дорогу я молчала, не хотелось ссориться с ним из-за своих проблем с братом — он то тут не причем. Молчание продолжалось до того момента, пока мы не заехали за Эмили, глаза, которой, так и светились от нетерпения. Класс, сейчас только ее допросов не хватало!