Мы разместились в своем самолете, хоть я и люблю больше регулярные рейсы, быстрее и проще, но теперь Лизу не пущу в толпу людей, да-да это тоже гиперопека, как говорит Лизавета, но с ее токсикозом лететь в самолете, где полно разных раздражающих запахов, ни за что. Мишка уткнулся в планшет, они с дедушкой играют в одну и ту же игру, а потом сравнивают, кто на каком уровне и что было сложнее пройти, вот и сейчас сын стремиться пройти как можно больше, хотя дедушка им все ровно будет восхищаться и гордиться. А я разместил Лизу рядом с собой на сиденьях, расположенных подальше от кресла сына, чтобы можно было расспросить ее о волнующей меня теме, при этом не опасаться, что сын услышит что-нибудь.
— так ты расскажешь о том, что к тебе сегодня приходила мать? — спросил о волнующем меня вопросе, притягивая в свои объятия ее хрупкое тело.
— уже доложили?
— конечно, да и ребята были наготове, чтобы в любой момент ворваться в твой кабинет и выгнать ее.
— опять гиперопека — протянула Лиза шёпотом и закатила глаза
— забота о моей семье, тебе нельзя волноваться, так чтотона хотела?
— просила прощения, за то что отказалась от меня, просила дать ей второй шанс и позволить видеться с внуком.
— а какое решение приняла ты? — я очень волновался в ожидании ответа, хотя бы какое решение не услышал, я его все ровно поддержу. Потому что мое отношение не имеет никакого значения, главное чтобы Лизавете было комфортно.
***
Я сидела в своем кабинете и проверяла работу своих аналитиков, к нам обратилась за помощью крупный строительный холдинг, я даже не могла представить, что они обратятся за помощью к нам, наверное опять постарался Тим, вот вроде и хочет, как лучше, но его постоянное вмешательство в мои дела иногда раздражает, ладно, если ему так спокойнее будем терпеть, тем более ведь он старается для меня, чтобы моя фирма процветала. Так что засунув свою гордость и самостоятельность куда-нибудь подальше в свои глубины стоит быть благодарной мужу.
Я так ушла мыслями в отчеты, что не заметила как дверь в мой кабинет открылась и вошла женщина. Она тихо и неуверенно кашлянула, привлекая мое внимание. Когда я подняла глаза, было ощущение, что из меня выкачали весь кислород. На пороге моего кабинета стояла женщина, у нее всегда была гордая, прямая осанка, но сейчас она вся ссутулилась, было ощущение, что даже в росте уменьшилась. Так же вечно высокомерный взгляд померк, под глазами образовались синяки, да и в целом ее лицо осунулось. Даже дорогая одежда ее не красила, а смотрелась на ней как-то нелепо и чужеродно.
— здравствуй, дочка — проговорила женщина, каким-то чужим голосом.
— что ты здесь забыла?
— прощение просить пришла — вытолкнула она слова из своей глотки, ведь не привыкла она извиняться.
— поздно, не находишь?
— никогда не поздно, признать свою вину, я пойму если ты не простишь меня.
— вы выбросили восемнадцатилетнюю дочь на улицу, без всего! Как, мама, скажи мне как, это можно простить? А если бы сосед не помог мне?
— папа никогда не оставлял тебя, он всегда следил за тобой, гордился твоими успехами, просто происходило это все на расстояние, мы ведь воспитывали тебя не для того чтобы ты забеременела от первого встречного, мы хотели, чтобы семья у тебя хорошая была, мужа порядочного тебе подобрали, ты бы горя не знала! Все у тебя бы было!
— а о чувствах моих вы думали? О том что я бы жила всю жизнь без любви и просто бы угасала, вспомни, что было с первой женой отца? Ты мне такого же желала, чтобы я тоже сбежала в другую страну?
— не смей говорить о ней! Она не ценила того, что Владлен делал для нее!
— так откуда ты знаешь, что я бы ценила своего мужа? Когда ты насильно живешь с человеком, которого не любишь, видишь только его недостатки!
Наш разговор давно перешел на повышенные тона, меня накрывало злобой от непонимания меня родной матерью! Как? Как она может ставить чужие интересы выше моих? Почему не хочет услышать меня? Разве можно думать о своей выгоде: процветание бизнеса, увеличение нулей на банковских счетах, хорошая репутация. Но при этом не думать о чувствах собственного ребёнка.
— зачем ты пришла просить прощение, если не чувствуешь своей вины за содеянное? — спросила поникшим голосом, я чувствовала, как силы меня покидают и я устало падаю обратно на свой стул.
— нам не стоило тебя выгонять из дома, в принципе мы могли бы пристроить тебя и с ребенком, либо усыновить Мишу, таким образом скрыли бы, что ты родила вне брака — нервно тараторила мать, но от услышанного у меня кругом шла голова.