Следом вновь пришло неприятное сообщение: у ребенка на 24-й неделе обнаружили врожденную диафрагмальную грыжу. Органы брюшной полости оказались в грудной клетке и давили на несформированные легкие. Еще один ведущий специалист, доктор Фред Ушаков, сообщил будущим матери и бабушке:
– Дела обстоят довольно серьезно. Обычно в трети случаев ребенок погибает, в вашем – шансы еще меньше.
Двадцатипятилетняя девушка, беременная первенцем, входила в кабинет с улыбкой на лице, и даже после объяснений мистера Пандья, что шансы у ребенка 50 на 50, она не растеряла оптимизма. Доктор тепло и ободряюще прикоснулся к ней. Она вышла от него бодрой и смеющейся.
– Стакан все равно наполовину полон, – сказала ее мать, с которой она приходила на осмотр.
– Да уж… Они наивны и даже не представляют, что происходит, – сочувственно произнес мистер Пандья и, как только за девушкой закрылась дверь, добавил: – Не думаю, что она на самом деле до конца поняла свое положение.
«Некоторые родители готовы к любым рискам, – говорила Хилари Хьюитт, акушерка. – Иные берут непробиваемым оптимизмом. Третьи говорят: «Нам поможет Бог». В любом случае наше дело – предоставить им всю информацию».
Другая акушерка вышла в приемный покой к мужчине, взвинченному из-за длительного ожидания.
– Иногда люди злятся, – сказала Хилари. – Но дело в стрессе.
– Родители по-разному переживают плохие новости, – рассказал мне Пран. Для него общение с людьми в больнице являлось возможностью помочь им пройти сложный путь и разделить их эмоции, а также мотивацией встать утром в понедельник и прийти на работу.
Некоторые женщины получали обнадеживающие результаты обследований после того, как во время их первой беременности что-то шло не так (например, у эмбриона обнаруживалась серповидноклеточная анемия, или группа крови ребенка вступала в конфликт с группой крови матери, или в утробе развивались сиамские близнецы, или у детей находили различные сердечные заболевания).
Некоторые приходили в больницу радостными и пожимали руки докторам, другие держались отстраненно и молчаливо.
Врачам приходилось принимать трудные решения в отношении родителей и детей в такой непростой период их жизни. Сара и Питер (обоим около 30 лет) приходили в отделение больницы каждую неделю, так как УЗИ на 20-й неделе беременности показало, что их малыш не растет. Я слышала, как ведущие консультирующие врачи в области фетальной и неонатальной медицины обсуждали случай этого крохотного ребенка. Шла 26-я неделя беременности, и он весил 500 граммов. В целом это показывало его жизнеспособность, но Пиблз вздыхал: «Дело плохо».
Еще на прошлой неделе доктора считали, что плод уже не спасти, однако тот набрал достаточно веса, чтобы надежда появилась. Пиблз заметил, что у ребенка асцит, или брюшная водянка: жидкость собралась внутри брюшной полости, сердце едва справлялось с нагрузкой.
В ординаторской врачи и акушеры обсуждали, что сказать родителям. Наконец неонатолог Шан Хардинг отвела пару в комнату, где им никто бы не помешал, и осторожно начала:
– Состояние плода становится тяжелее… Все может стать еще хуже. Если мы промедлим, можем потерять его в течение следующих дней.
Сара с Питером оставались спокойны, было ощущение, что за них говорит адреналин.
– Да, конечно, мы понимаем, – стоически выдала Сара, когда доктор Хардинг объяснила, что наилучшим вариантом для них сейчас станет извлечение ребенка из утробы в ближайшее время. Тогда вероятность того, что он выживет, поднимется до 30 %, а вероятность получить пожизненную инвалидность составит 50 %.
– Признаться честно, я волнуюсь, – ответил Питер. Доктор Хардинг, сохраняя спокойный, чуткий тон, попыталась его успокоить, сказав, что такая реакция вполне понятна.
– Я более оптимистично смотрю на вещи, – сказала Сара. Ей даже удалось улыбнуться – она старалась быть сильной.
Я видела множество женщин, направленных в эту больницу с предупреждением, что их дети, возможно, не выживут. Здесь же их отправляли на первое УЗИ и успокаивали, сообщая, что все не так уж плохо. Врачи понимали, насколько сильно расстраивались родители, пока проходили исследования на различные аномалии, поэтому подбадривали их. «Сердце у вашего малыша прекрасное», – эту фразу мистер Пандья сказал матери, у ребенка которой обнаружился плевральный выпот, жидкость вокруг легких – случай, похожий на тот, что был у моего сына. Я уже заметила, что Пандья умел верно оценить ситуацию, принять решение и объяснить происходящее родителям, несмотря на то что в фетальной медицине сложно было говорить о чем-то с предельной точностью.