Василий Кононюк
Шанс? Параллельный переход
ПРОЛОГ
В этот раз сознание возвращалось тяжело, боль накатывала вперемежку с состояниями невыносимого страха и паники, видениями ужасных контуров и теней, надвигающихся из темноты. Вместе с тем какая-то часть моего сознания настойчиво пробиралась наружу, отметая эмоции в сторону, заполняя голову вопросами: «Что со мной?», «Что случилось?». С трудом сознание вернулось, и, успокоенный, я открыл глаза. Надо мной, склонившись и прикрыв глаза, стояла незнакомая немолодая, но еще сильная и статная женщина лет пятидесяти.
Ее черные, с заметной проседью волосы были убраны под темный платок, завязанный узлом сзади, на шее. «Так моя бабушка завязывала», — мелькнуло в голове, и губы растянулись в глупую улыбку. Ее руки катали что-то по моему лбу, глаза были прикрыты, а губы сосредоточенно шептали слова, смысл которых начал медленно доходить до меня:
Внезапно она замолчала, открыла глаза, и они черными колодцами вобрали меня в себя, перед глазами закружилось, и я в который раз провалился в небытие.
Глава 1
О ТОМ, КАК НИКТО НЕ ХОТЕЛ УМИРАТЬ
— Привет, Костя, слушай, у меня несколько последних дней подряд голова болит временами. Сильная боль — иногда несколько секунд, иногда несколько минут, потом само проходит. Может, подскажешь, какие таблетки попить?
— Привет, Володя. Когда тебя сегодня можно оторвать часа на полтора?
— Сегодня полная за… грузка, ты бы мне сказал по-быстрому пару названий, я бы по дороге взял, а на следующей неделе бы встретились. Или хочешь, я к тебе вечером, после восьми, домой заскочу?
— Давай, чтоб я не матерился, ты мне не будешь давать советов. И не начинай мне своих «сегодня не могу». Отвечай на поставленный вопрос.
— Костик, ты, главное, не нервничай. Если ты так жаждешь меня увидеть, давай тогда в обед увидимся. А пока скажи: что мне в аптеке покупать?
— Подожди минутку, не клади трубу… Алло, Володя, слышишь меня?
— А куда я денусь, если ты орешь так, что тебя без телефона слышно!
— Ровно в тринадцать ноль-ноль чтобы ты был в нашей больнице, в кабинете компьютерной томографии. Спросишь Аллу Викторовну, скажешь, что от меня. И не опаздывай: люди на обед не пойдут, тебя ждать будут. Все, там увидимся.
— Алло…
«Ну вот, поговорили, а какие таблетки брать, так и не сказал, чудо нерусское. Зачем я жене обещал, что ему позвоню? В любой аптеке посоветуют, что от головной боли брать, — теперь придется день разрывать, в больницу ехать. А там попадешь к ним в лапы — так просто не вырвешься».
…— Проходите, Владимир Васильевич, присаживайтесь. Мы тут с Константином Ароновичем как раз результаты вашей томограммы просматриваем. А вы меня не помните, Владимир Васильевич?
— Да я вроде у вас первый раз, Игорь Владимирович, — имя ваше на двери, на табличке прочел.
— Да, не снятся вам по ночам ваши жертвы, Владимир Васильевич. А я — одна из них.
— Игорек, ты ли это? Извини, не признал сразу. Ты же с нами только один раз на страйкбол ездил, да и рожу тогда разрисовал точно как юсовский рейнджер на плакатах. Попробуй тебя узнай в белом халате да с белым лицом. Костик, ты чего нас собрал? Решил на троих среди бела дня сообразить?
— Нет, Костя действительно пришел обсудить со мной твои снимки.
— Так там что, проблемы какие-то?
— Можно и так сказать… Володя, у тебя злокачественная опухоль, в очень плохом месте. Неоперабельная. Таких операций никто не делает. Мне очень жаль.
— …Сколько у меня есть времени?
— Трудно сказать, Володя. Тут многое зависит от тебя. Общее правило таково: чем раньше подсядешь на болеутоляющие препараты, особенно морфий, тем раньше уйдешь. Пока всех дел не доделал, терпи. Боль замедляет развитие болезни. В худшем случае у тебя месяц, в лучшем — три.
— Да, веселые вы ребята… Костя, Любке ничего не говори, я сам все скажу.
— Володя, ты же знаешь: я не умею врать.
— Так никто тебя врать не заставляет, правдивый ты наш, скажешь ей — я сам все расскажу.
— Володя, так она подумает невесть что.