Гарри просто не умел бояться того, что несло ему будущее, привык плыть подобно щепке, брошенной в бурную реку, и ни о чем не думать. И разве мог он вести себя иначе, находясь в шкуре огромного дюжего маггла почти двухметрового роста? Да он в автобус-то еле влез… И боже, с каким испугом смотрели на него пассажиры, в страхе вжимаясь в спинки сидений и поджимая ноги. Как на слона, которого шутник-дрессировщик зачем-то затащил на склад драгоценного тонкого фарфора.
Вот теперь-то, сидя в тесно набитом автобусе на крохотном сидении, Гарри в полной мере осознал себя Тобиасом и понял — наконец-то! — что он ни в коем разе не обманывает Эйлин. Просто в одном мире умер Гарри Поттер, чтобы возродиться в другом — Тоби Снейпом. В конце концов, не ему решать, куда отправлять душу на перерождение, это прерогатива Смерти вообще-то, и если она решила кого-то куда-то переместить, то, значит, ей это зачем-то надо. Как говорится — ей виднее.
Осталась самая малость — привыкнуть к своему новому мировоззрению и научиться считать себя Тобиасом. Насчет того, как его воспримут родственники жены, Гарри не переживал, ведь Эйлин сама сказала, что папа рад наследнику и хочет всех собрать под одной крышей.
Когда автобус доехал до нужной остановки, пассажиры снова вжались в спинки сидений и поджали ноги, пока мимо них протискивался носорог, горилла и гризли. Во всяком случае, именно такими эпитетами наградили Тоби, сердечно провожая каждый его шаг. Гарри смущался, краснел-извинялся, ойкал, наступая на чью-то невинную конечность, и вздохнул полной грудью, вывалившись из тесных недр автобуса. И всем сердцем позавидовал Эйлин, тоненькой и стройной, легкокрылой бабочкой выпорхнувшей следом с переносной люлькой в руках. Сам Тоби был нагружен аки мул — баулами и дорожными саквояжами. О чарах уменьшения или расширения Гарри не посмел заикнуться, во-первых, мог себя ненароком выдать, а во-вторых, матери всё же видней, можно или нельзя уменьшать-перемещать в зачарованное пространство бутылочки с молочной смесью. А было ещё и в-третьих — в прошлой жизни чарами уменьшения мало кто пользовался, равно как чарами расширения пространства, которыми на памяти Гарри одна только Гермиона и баловалась. Палатки с теми же прибамбасами — не в счет.
Железнодорожный вокзал Большой Манчестер встретил Снейпов копотью и чадом, вонью кокса и общественного туалета, а также невоспитанными мужланами, один из которых, крепко поддатый ирландец, не преминул восхититься красоткой Эйлин, весьма похабно шлепнув её по упругому задику, затянутому в облегающее твидовое пальто. Занятый сумками Гарри не успел вмешаться — Эйлин молча развернулась и наградила нахала лишаем во всю щеку, звучно влепив возмущенную пощечину. А судя по тому, как изменилась походка ирландца, неприступная красотка одарила его ещё и чирьем на всё что ниже поясницы.
Как ни странно, но Гарри ощутил гордость за свою храбрую девочку, сумевшую защититься от пьяного приставалы. Жена-ведьма — это вам не шуточки!
У окошка кассы Гарри услышал, как жёнушка просит билеты до Глостера, и понял, что таинственный Лэгли находится в графстве Глостершир. Тут он впервые задумался о магических сообществах, в которые не всем имеется доступ. Сообразив же это, Гарри забеспокоился, чувствуя, как свербит и вопит своевременно проснувшееся чувство самосохранения. Задушив назревающую панику, Гарри откашлялся и осторожно поинтересовался:
— Э, дорогая, а как чистокровные маги относятся к таким как я?
— Мои родители относятся хорошо, — тепло улыбнулась Эйлин. — Особенно сильно они зауважали простых людей после массовой эвакуации детей во время войны. Этот поступок буквально отрезвил самонадеянных волшебников, считавших, что-де магией они хорошо защищены и потому неуязвимы для всяческих стихийных бедствий. Но безопасно было не для нас, не для детей, тем более, когда мы рассказали о самой страшной поездке сквозь горнило войны… Да ты не волнуйся, Тоби, папа очень сильно хочет с тобой познакомиться, — заверила Эйлин мужа. — Ему прямо до зуда интересно стало, что за человек такой Тоби Снейп, что из-за него единственная наследница покинула все благости волшебного мира.
— А я этого действительно стою? — застеснялся Гарри.
Вместо ответа Эйлин просто посмотрела ему в глаза, и Гарри проглотил язык вместе с остальными вопросами, увидев во взгляде жены бесконечную безусловную любовь к единственному в её жизни человеку. И в который раз поразился черствости и недалекости почившего Тобиаса — это ж надо быть настолько слепым и бесчувственным, чтобы не видеть такой очевидной чистой любви любящей женщины!