К зеркалу Гарри практически прыгнул. И заорал в ужасе — в стекле отражался неизвестный мужик с выпученными испуганными жабьими глазами. Продолжая истошно верещать, Гарри шарахнулся назад, потерял равновесие, взмахнул руками и завалился на спину, обрушивая за собой все близнаходящиеся предметы: тумбочки, капельницы, подносы с недоеденными завтраками… Грохот, звон, паника.
На шум сбежались санитары и ходячие больные из соседних палат. Паникующего, орущего дурниной парня подняли, усадили на койку и от души отхлестали по щекам, усмиряя истерику. После чего осведомились:
— Во имя всего святого, что здесь произошло?!
— Да он, похоже, того, — один из постояльцев палаты многозначительно щелкнул пальцами по своему горлу, — допился до белочки. Себя в зеркале не узнал!
— Да! — подхватил другой. — Глянул на свое отражение и словно черта узрел!
Врачи и санитары вперили в Поттера подозрительные взгляды.
— Тебя как зовут? — поинтересовался один из врачей. Гарри запаниковал — а может ли он назваться незнамо кем, если в зеркале отразился совсем не Поттер?
— Не помню! — выпалил он, выбрав самую безопасную альтернативу происходящему.
Врачи переглянулись, потом старший из них снял со спинки койки историю болезни, прочитал и буркнул:
— Снейп Тобиас, поступил в час ноль-ноль с тяжелым алкогольным отравлением, — поднял глаза и брюзгливо выцедил: — Ну надо же так упиться…
Стоявший рядом коллега предостерегающе пихнул ворчуна локтем в бок. И мягко спросил у Гарри:
— Как зовут жену, помните?
— Эйлин… — обреченно выдохнул Гарри, лихорадочно ощупывая лицо и волосы, стриженные полубоксом. Вот блин… Не спасли врачи никого — помер Тоби вместе со своими собутыльниками. Просто его тело занято чужой душой. Оставив лицо, Гарри принялся рассматривать свои руки. Мозолистые, широкие, грубые ладони, светлая кожа с брызгами веснушек. Блин… Ещё раз блин… Гарри Поттер, получается, тоже помер. Помер и перенесся в тело почившего Тобиаса Снейпа. А почему? Почему не дали просто помереть? С концами, с тьмой и небытью, почему не дали сесть в призрачный поезд дальнего следования? Боже, почему ему не дали просто спокойно умереть? Каким-таким силам понадобилось заморачиваться с переселением душ? Да и зачем? Для чего?
Пока Гарри ломал голову, вокруг него плясали встревоженные врачи: щелкали пальцами перед глазами, светили в зрачки фонариком, кололи чем-то в вену и даже поставили капельницу, найдя состояние парня близким к критическому… А тот, так ни до чего и не додумавшись, вырубился, сраженный потрясением и дозами умиротворяющих инъекций.
Новое пробуждение было не столь болезненным, скорее ленивым, отстраненным. Ещё не открывая глаз, Гарри почувствовал чьё-то присутствие — кто-то сидел рядом с ним, крепко обняв его свободную от капельницы руку. Обнимал, целовал, прижимал к щеке и плакал, что-то бессвязно бормоча. Гарри прислушался.
— Тоби. О, Тоби! Не пугай меня так! Я жить без тебя не могу… Тоби, родной, ты же вернешься ко мне? И прости, что обманывала, прости за то, что не сказала правду сразу… Ты из-за этого напился, что узнал обо мне, да? Ну прости меня…
Ну, судя по всему, канонический Тоби жену не простил, начал гнобить и обижать её за то, что она оказалась ведьмой. Хотя… Он когда умер на самом деле? Не сейчас же?.. Это что же получается, Гарри незаконно занял тело Тобиаса? Не значит ли это, что ему пора убираться прочь, чтобы вернуть владельцу законное вместилище? Думая об этом, Гарри невольно прислушался к себе, ожидая, не начнется ли обратное замещение. Время шло и тикало, жужжала где-то зимняя муха, уцелевшая в тепле больницы, плакала-причитала Эйлин, осыпая руку беспамятного мужа слезами и поцелуями, и ничего не происходило. Никакого обратного замещения: ни возврата Тобиаса в себя, ни переселения души Гарри куда-либо еще…
Осталось только одно: смириться со своим положением и открыть глаза. Что Гарри и сделал — вздохнул и разомкнул тяжелые веки. Глаза Эйлин были совсем близко, антрацитово-черные, огромные, ищущие, они смотрели, казалось, в самую душу, причем так пристально и цепко, что Гарри стало несколько не по себе. А ну как и правда в душу смотрит, возьмет, да и увидит, что душа-то чужая, не её родного Тобиаса!..