— Вот мы и прислушались! — подключился к рассказу Уолли. — Как узнали, через ЧТО ехала наша дочь, так и поседели разом! А всё благодаря тебе, Том, если бы не твой нечаянный «прогул»…
— Спасибо тому безымянному солдату, что посадил меня на эвакуационный поезд, — слабо улыбнулся Том. — До сих пор ведь благодарен ему, с полпинка же крепкого солдатского семью обрел, то, в чем нуждался пуще всего! Я в детдоме вырос, — пояснил он, взглянув на Тоби. — А детдомовцу именно семьи не хватает. Вот и я так же рос, думал, что круглый сирота, что нет у меня никого на всём белом свете, а приехал в Литтл Хэнглтон и всё разом получил: и отца с дядей, и дедушку с бабушкой. О маме я ещё в приюте узнал, что она умерла.
— Не расскажете мне, как с семьей сошлись? — попросил Тоби. Не сдержался, очень уж любопытно было узнать о детстве неизвестного Реддла.
— Расскажу! — с удовольствием пустился в воспоминания Том, затуманиваясь взглядом в потолок. — Бабушка у меня чудесная, добрая, ласковая, щедрая, носочки вяжет, пирожки печет. Дед строгий, но меня тоже любит, по глазам вижу, — тут он улыбнулся, посмаковал момент и продолжил: — Когда меня нашел Дамблдор и попытался вернуть в школу, в моей жизни появился ещё и дядя, не принявший меня поначалу. Так что в чём-то можно поблагодарить и Дамблдора, за то, что в Морфине проснулся родственник и он вспомнил, что у него есть племянник. За которого он храбро вступился, не дал в обиду. Ибо непонятны были мотивы Дамблдора, особого-то резона не было в том, чтобы меня в школу возвращать, не раб же я ему бесправный!.. И уж тем более не вещь! — Реддл страстно грохнул по столу кулаком, распалившись в эмоциях. Отдышался, успокоился и дальше речью потек: — За годы войны мы с бабушкой и дедушкой так прикипели друг к другу, папу и сына с войны ожидая, что стали одним целым. Вот буквально, вжились, вросли накрепко, намертво, война, она такая, всех по правильные стороны расставит… Уж на что я был скептик и циник, а плакал, как младенец, когда Пассия, любимица наша гнедая от старости пала, ну словно кусок души из сердца вырвали!.. Кормилицей нам была, дрова и воду до самой смерти возила. Я потом в Индии как увидел похожую, так и остолбенел прямо, ну точь-в-точь Пассия, только с крыльями. Раджа понимающий попался, понял мои чувства и навстречу пошел, подарил кобылку.
— Так вот что за ушки, марвари! — хлопнул себя по лбу Тоби. — А то никак не мог сообразить, что за порода у лошади с такими закрученными ушами.
— Не совсем марвари, но что-то близкое, так-то она тулпар, из восточных пегасов, — возразил Том. — Настоящих марвари запрещено вывозить из страны. Но на волшебных существ запрет, естественно, не распространяется.
— Понятно, — покивал Тоби и напомнил: — С отцом как встретились?
— Ох, встретились… Мне уже девятнадцать было, когда закончилась война и вернулся отец. Я молодой, высокий, а он сгорбленный, поседевший… Обнимаю его и боюсь раздавить, таким хрупким он казался, прокопченный в дыму сражений, но… боже, папка же, живой…
На глазах Реддла блеснули слезы, чистые, нескрываемые. В горле Тоби против воли возник комок. Действительно, на правильное место война поставила Тома Реддла, точным солдатским пинком отправив домой…
Грузно встав, Тоби обошел стол, поднял и сгреб в могучие объятия разомлевшего от воспоминаний волшебника, сердцем почувствовав, что это именно то, что сейчас необходимо Тому. Ткнувшись носом в шею Тоби, Том глухо проговорил:
— В семнадцать я сам на войну ушел, дал жару этим фрицам! Колдовал направо-налево, во всю мощь развернулся тогда, ой и запомнили они меня!
— Вот это да! А Статут что же? — поразился Тоби.
— А Статуты молчали, тут сработала извечная аксиома: «На войне законы молчат». Да-да, Статут о Секретности на любой войне тоже бодро идет нахуй, — едко хмыкнул Том, отстраняясь. — Просто потому, что в небольшой компании маг долго соблюдать «маскарад» не может — на чем-то да проколется, после чего станет талисманом подразделения, и его будут беречь как зеницу ока, потому как эффективность подразделения и выживаемость бойцов будет чуть-чуть получше в сравнении с таким же, но без мага. Соответственно, таких индивидов будут вытягивать любой ценой — что после окончания войны даст сухую статистику меньшего процента потерь у магов и сквибов — «талисманов» — в сравнении с нормальными бойцами.* Со мной именно так и произошло — я стал просто-таки оберегом для полка. За своих я всех порву, и парни это знали, и сами не раз доказывали то же самое, всей ротой защищая меня. А в других частях я нет-нет да и замечал таких же, как я, магов, сражающихся наравне со всеми. Вот с отцом наши пути так и не пересеклись, как ни старался его найти, только после войны и свиделись. Но зато и обнялись крепко от всей души, оба мы знали, через что прошли.