Быстро поднявшись в галерею, он вышел во двор, прислушался к своей интуиции и понял, что девочка навряд ли стала бы разгуливать по двору в такую ночь – мороз ощущался не только кожей, но также и внутренностями, которые грозились смерзнуться, не дождавшись на то позволения. Вернувшись назад в школу, Снейп решил обыскать этажи.
Беглый осмотр ничего не дал, и он вновь направился в подземелья, решив перепроверить гостиную. Быстро вызвав Лив Сонорусом, и получив в ответ только несколько перепуганных взглядов первокурсниц и растерянные ответы, что девочка все еще не появлялась, он продолжил поиски, предварительно наказав, чтобы Лив, как только вернется, ожидала его в общей гостиной, не двигаясь никуда без разрешения.
Неожиданная идея пригвоздила его к месту на миг, а затем он, резко развернувшись, буквально полетел к своей комнате. Однако перед дверью Лив тоже не было. Он, на всякий случай, проверил даже внутри, вдруг девочка «осмелела» настолько, что посмела войти в комнату декана без его на то разрешения. Внутри девочки, к его великому сожалению, тоже не оказалось. Придется искать дальше.
Побродив по школе еще какое-то время, и пару раз спустившись в гостиную Слизерина, Северус уже совсем отчаялся и собирался объявлять о пропаже ученицы, как вдруг, свернув к кабинету зельеварения, внезапно почувствовал запах варящегося зелья. «Неужели забыл выключить котел?», ― мелькнувшая мысль сразу же сменилась другой: «ЛИВ!».
Резко распахнув дверь, он влетел в кабинет и так же резко остановился. Спиной к нему стояла Лив в белом, таком простеньком платье, которое никак не сочеталось с понятием студенток факультета Слизерин о красоте – скорее оно подошло бы обычной маггловской девочке. Услышав хлопок двери о стену, девочка вздрогнула и резко развернулась на каблуках. Увидев декана, она странно побледнела – та же бледность была на лице Северуса, а в глазах девочки отразился страх – что ж, не зря. Снейп уже настроился на непростой разговор и то, что девочка уже давно вошла к нему в доверие, не отменяло наказания за непослушание. Ведь прогулки по ночам могли закончиться плачевно. Уже однажды закончились. Теперь девочку следовало наказать, но язык все как-то не поворачивался. И все же…
― Минус десять очков Слизерину за ночные похождения студентки. Мисс Йенсен, ваши однокурсники уже давно спят в своих кроватях. Извольте объяснить, что вы делаете в этом кабинете и почему используете без спросу школьный инвентарь и мои личные запасы ингредиентов к зельям? Возможно, после вашего объяснения я сниму еще очки с факультета, пока же я жду. ― Слишком мягко? Что ж, он еле выдавил и это. Сейчас же Северус Снейп стоял напротив Лив и пытался собрать воедино расползающиеся мысли. Его раздумья прервал девичий голосок.
― Простите, профессор Снейп, ― ее голосок слегка дрожал (ему показалось или она и вправду впервые назвала его так), ― я не думала, что пропущу отбой. Я слегка увлеклась. И… простите… эти очки… это все заслуженно… ― затем девочка замолчала, видимо, не зная, что еще сказать.
― Хмм… А не объясните ли вы мне, мисс, что заставило вас делать зелье в такой час? Любой на моем месте подумал бы, что вы прячетесь от чужих глаз, чтобы осуществить какой-то план, ― сильно втянув воздух носом, он побледнел еще больше, ― Приворотное зелье? Мисс Йенсен, уж от кого, но от вас я этого точно не ожидал. Я думал, что вы серьезная девочка – одна из лучших студенток моего факультета. ― Тон его становился все более едким с нотками сарказма, ― Не посвятите ли меня в великую тайну, для кого предназначено данное зелье?
Девочка из бледной стала красной, как томат, а затем краска резко сошла с лица и она пошатнулась. Снейп побоялся, что она упадет, поэтому ринулся к ней и схватил за узкие худенькие плечики, поддерживая в вертикальном положении. Как не противился его мозг, но он все же применил Легиллименцию. Благо, в палочке нужды не было и девочка, пожалуй, ни о чем не догадается.
От потока информации Снейп побледнел – девочка варила зелье для него. Он стал погружаться глубже, выискивая причину, но никак не мог ухватить самую суть – эта мысль упорно от него ускользала, а он подбирал лишь жалкие обрывки, не способные объединиться в нечто конкретное. А потом…