Вопросы Лив были крайне занимательны. Она хотела знать всю суть предмета, и потому, подходила к вопросу со всей тщательностью. Не успевал преподаватель отвечать на одну серию вопросов, как за ней следовала другая. Он даже немного увлекся, наблюдая за мыслительным процессом Лив и крошечными морщинками, вызванными им на знакомом до боли лице.
Спустя час Снейп очнулся и, не дождавшись новой партии вопросов, прервал урок.
― Я думаю, что на сегодня достаточно. Вы вполне сможете дойти до остального самостоятельно. Разберите тему и вновь перечитайте параграф. Задействуйте информацию на странице двадцать четыре и, я думаю, вам больше не потребуется моя помощь по данному вопросу. А теперь пойдемте, я провожу вас на обед, пока вам в голову не пришла очередная идея и вы не решили прозаниматься весь вечер голодной. Я не могу допустить, чтобы мои студенты подрывали свое здоровье из-за чрезмерного усердия.
Не дожидаясь протестов, декан поднялся с места и, бережно, насколько это было возможно, подхватив девочку за локоть, направил ее движение к двери, а затем, закрыв дверь кабинета, пошел рядом с ней в сторону столовой.
Проследив за тем, чтобы она уселась на свое место и начала есть, Северус занял привычное место за уже пустым преподавательским столом и тоже приступил к трапезе.
Уже не в первый раз за прошедшие три месяца его одолевали думы, и стеклянный взгляд скользил по предметам, цепляя лишь очертания, а вкус еды совершенно не ощущался. Снейп автоматически пережевывал какую-то пищу и думал, сколько же еще он сможет выдержать ее присутствие рядом с собой, находясь при этом максимально далеко от нее, настолько, насколько позволяют рамки совместных занятий. Быть рядом, но смотреть на нее сквозь стену из холодного стекла. Стену изо льда. Жаль, что нельзя применить парочку заклинаний, которые смогли бы облегчить его душевные терзания. Так глупо бояться девочки, вести себя как нашкодивший первокурсник, который теперь скрывается в туалете, боясь показаться на глаза своему же классу! Заклинания! Как глупо! Северус мысленно стукнул себя и, кажется, ущипнул на самом деле. По крайней мере, руку начало саднить. Мерлин тому свидетель, кажется, он начинает превращаться в живой труп!
Глава третья.
С приближением Рождества весь Хогвартс был охвачен радостным предпраздничным возбуждением. И профессор Снейп тоже не был исключением. Сегодня уже с утра он был слегка возбужден. Такое состояние, к слову, было его постоянной составляющей с того момента, как он дал свое согласие на дополнительные занятия по зельеварению с Лив. Кстати, она должна была придти с минуты на минуту, и он ждал, хотя и пытался всеми силами направить свои мысли в правильное русло школьной программы. Однако даже наблюдение за ростом плесени на стенах не могло отвлечь Северуса, хотя он и успел подумать, что аудитории нужен ремонт, иначе в один прекрасный день, поддерживаемый магией потолок, все же сорвется и упадет прямо на головы студентам. На ее голову…
Это было уже не первое его отвлечение от обычных размышлений на хозяйственные темы. В течение всего дня он часто возвращался мысленно к тем минутам, когда смотрел с нежностью на светлый затылок склонившейся над книгой девочки, записывающей конспект на пергамент. Вспоминал, как потом быстро переводил взгляд на учебник или на полки с материалами, когда видел малейшее движение головы. Снейп боялся быть пойманным. Настолько боялся, что часто отвечал невпопад, задумавшись о собственных страхах. Лив это часто удивляло, но она не привыкла задавать лишние вопросы. Все ее общение с преподавателем ограничивалось лишь усиленным курсом школьной программы.
Снейп часто думал об этой программе, вернее, он думал, что интерес Лив быстро пропадет, когда они вместе разберут те темы, которые она не могла осилить самостоятельно. Однако он ошибся. Интерес Лив повышался настолько, насколько они углублялись в предмет. И теперь Северус страшился того, что ее интерес иссякнет. Он стал зависим. Зависим от ее общества и от улыбок, когда она понимала какой-то материал, зависим от светлых волос, которые он досконально изучил на затылке и от аккуратных ушей, на которые частенько падал взгляд. Девочка низко наклонялась над пергаментом, когда писала и над книгой, когда читала. Это давало Снейпу шанс наблюдать за ней все больше. Именно эти наблюдения и делали зельевара зависимым от одного часа в день, словно наркомана от очередной дозы, которую тело просит в одно и то же время. Он не хотел признаваться в этой зависимости, но он теперь целиком и полностью находился во власти своего же предмета, который мог удержать рядом с ним знакомое с детства лицо. Любимое лицо. Ах, как преступна была эта мысль теперь!